Он сглотнул.

— Я хочу спуститься к воде. У меня есть деньги. Купишь себе что-нибудь красивое.

Он развернул одну из купюр. Девочка двинулась вперед.

— Ну, вот, — сказал Декстер. — Ты поможешь мне спуститься, а я...

Ноги Серой Девочки не касались земли. Она склонилась над Декстером, раскрыв объятия, сверкая черными глазами, обнажая морщинистую, полусгнившую кожу. Декстер открыл рот, чтобы закричать, но рот Серой Девочки заглушил его крик. Ее руки схватили его голову, ее колени пригвоздили его плечи к стволу дерева. Изо рта Декстера хлынула кровь, он содрогался, когда жизнь медленно уходила из него в Серую Девочку — жизнь, взятая взамен жизни, отнятой у нее. Круг замкнулся. Она наконец дождалась того, кого ждала так долго.

Потом Серая Девочка отпустила умершего, закрывая глаза в экстазе. Мотыльки попадали мертвые вокруг нее, когда она сама последовала за своими в глубины темной бездны навечно.

* * *

Молох прополз несколько метров по туннелю, но вместо того, чтобы сузиться, он, казалось, даже расширялся. Молох остановился и прислушался. Если полицейская спустится вниз за ним, ему несдобровать, но вряд ли она это сделает: яма слишком глубокая. Молох удивился, что он даже не поранился при падении. Нет, она туда не полезет. Может, сначала поищет веревку. Она не рискнет оказаться с ним в западне под землей. Он стал продвигаться дальше.

Молох прополз еще метров пятнадцать, и ему показалось, что он слышит движение сзади. Он остановился, но все было тихо.

Паранойя. У меня начинаются фобии.

Но потом звук повторился снова, уже более отчетливо. На секунду Молоху показалось, будто это осыпается земля, и его охватила паника, что он оказался в западне. Он прислушался и понял: это скрежет и царапанье рук и ногтей — тот же звук, который он сам издавал, когда продвигался. Он обернулся, но туннель был слишком узок и не давал возможности различить что-либо за спиной.

Полицейская. Должно быть, это полицейская. Она все таки до него добралась. Возможно, у нее с собой была веревка, на которой она и спустилась.

Черт!

Молох начал ползти быстрее. Он был уверен, что слышит журчание воды. Казалось, даже чувствовал ее запах. Холодный воздух шел по туннелю. Он обдувал ему лицо. Молох сделал глубокий вдох...

И вдруг поток воздуха прекратился. Молох снова остановился. Воздух больше не шел. Что-то перекрыло его доступ. Что-то перекрыло туннель.

Звуки сзади приближались. И теперь к запаху леса и реки примешался еще один запах. Запах мяса, которое варили слишком долго, так что теперь его осталось только выбросить. Впереди откуда-то лился слабый свет. Серебристый, почти серый. Молох радовался этому свету, хотя и не мог определить его источник. Он не хотел быть засыпанным здесь с...

С чем?

Молох повернул голову и увидел, что теперь достаточно места, чтобы обернуться. Он поднял правую ногу и посмотрел назад. Туннель слегка поворачивал, но он все еще слышал звуки. Теперь звук приблизился, подумал Молох. Если это полицейская, то она сделает ему предупреждение.

Если это полицейская...

— Кто там? — спросил он.

Звук прекратился, но он был уверен, что его преследователь очень близко, просто вне поля зрения.

— У меня пистолет, — предупредил он. — Лучше убирайся, иначе я им воспользуюсь.

Странный свет вокруг него стал ярче. Вокруг кишели серо-белые гусеницы, выползающие из земли, копошащиеся...

В чем?

Молох увидел ногти на кончиках бледных пальцев, раны на тыльной стороне руки, раны, которые никогда не заживут.

Он обернулся и услышал собственный плач. Он плакал от ужаса.

В последние секунды своей жизни он увидел женское лицо с серой кожей, израненное, обрамленное длинными волосами. Раны были незаживающие и глубокие, нанесенные ножом или опасной бритвой. Фонарь в руках женщины отбрасывал слабый отсвет, ведь даже мертвым нужен свет. Он почувствовал ее дыхание, прогорклое и зловонное, и услышал ее голос:

— Будешь знать, муж, — когда свет угасал, и он погружался в темноту.

* * *

— Он там, внизу, — сказала Мейси. — Больше он не мог никуда уйти.

Но Мэриэнн толкала ее назад.

— Разве ты не понимаешь, — сказала она. — Тут есть еще что-то.

Мейси взглянула на нее. Она вспомнила башню, летающую девочку, взгляд Скарфа, когда тот уставился поверх ее плеча и увидел, что преследует его.

И Мейси побежала. Раздался рокочущий звук, словно земля уходила из-под ног. Она прибавила скорость, забыв о покалеченной ноге. Мэриэнн бежала рядом. Обе женщины уносили ноги подальше от Места, где земля стонала и разверзалась у могил и креста, у руин старинного поселения. И в грохоте этого разрушения они слышали последние крики Молоха.

Бэррон сидел в своей патрульной машине у здания Портлендской судоходной компании. В руках у него остывал почти допитый кофе, купленный на улице Конгресса. Радио наигрывало какую-то знакомую мелодию. Пару раз мимо проезжали другие патрули, и тогда Бэррон пригибался, так что они даже не останавливались, думая что припаркована пустая полицейская машина. Ветер утих, хотя снег все еще шел. В машине было тепло, работала печка, но он все равно не снял куртку и перчатки.

Бэррон провел большую часть вечера, размышляя о частном детективе, сующем нос не в свои дела. Люди уважительно относились к мнению Паркера, и благополучие Бэррона лишь вопрос времени: очень скоро кто-нибудь из авторитетов прислушается к его словам о том, что нельзя оставлять в департаменте полицейского со склонностями педофила.

Люди в Бостоне тоже могут его выдать. Он ведь теперь их «ручной полицейский», и все так запутано, что ему не удастся от них уйти. Если до них дойдет, что у него проблемы по службе, эти люди тут же сдадут его. А у русских и вовсе никакого влияния и авторитета. Они здесь только из-за денег, и все, что встанет на пути их дохода или тщательно налаживаемых контактов, будет моментально устранено. Бэррон, конечно, тешил себя надеждой, что они его отпустят, но это была слабая надежда.

Он снова взглянул на часы: почти полночь. Все тихо. Если приятели Скарфа сейчас вернутся в порт, проблем у них не будет. Бэррон даже увидел в заливе пару кораблей, отважившихся отчалить, когда снег и ветер поутихли. Дружки Скарфа припарковались здесь неподалеку, так что они смогут уехать отсюда сразу по возвращении в Портленд. Бэррон сделал для них все, что от него хотели. Он ждал и следил за двумя другими патрулями. Он держал мобильник наготове, на случай если позвонят люди из Бостона. Он записал их номер на салфетку, чтобы не заносить в память телефона и не выдать, если его повяжут.

Вдруг его сканер ожил, регистрируя множество патрульных машин и катеров береговой охраны, направляющихся в порт. Им предстояла экспедиция на остров Датч. Бэррон завел двигатель и поехал.