– Мои уже идут его брать.

– Отлично. Пора Марселлу доложиться боссу.

– Мы это сделаем прямо здесь, – пообещал Рорк.

– Ну тогда мы поднимаемся. Надо довести игру до конца.

«Четвертый шаг, – сказала она себе. – Фримен».

В хирургической робе с идентификационным бейджиком, украденной в раздевалке, Фримен поднялся по лестнице на восьмой этаж. Он гордился своим умением сливаться с окружающей средой и считал себя хамелеоном в человеческом обличье.

Он осторожно открыл дверь, посмотрел направо и налево, потом скользнул в коридор и в одну из палат.

Аппаратура гудела и попискивала, следя за состоянием какого-то несчастного ублюдка, лежавшего в постели. Старательно обходя «глазок» камеры наблюдения, он двигался вдоль стены, пока не отошел на безопасное расстояние, откуда можно было направить дистанционный пульт с глушилкой.

Когда прозвучал сигнал тревоги, он был уже в следующей комнате – успел прежде, чем прибежала команда интенсивной терапии. Он повторил ту же операцию во второй палате, злорадно усмехаясь, когда мимо промчалась очередная бригада. Вырубил на всякий случай аппараты и в третьей палате, а затем бросился к палате 8-С.

К тому времени, как они сообразят, что это электронный сбой, все перезагрузят, сделают, что там нужно, для несчастных придурков в кроватях, он покончит со своим делом и уйдет.

Фримен вошел в палату 8-С. Горел только ночник, заметил он. Тишина и покой – все, что доктор прописал. Что ж, там, куда он ее пошлет, у нее будет полно и того, и другого. Он подошел к кровати и вытащил из кармана ампулу.

– Нечего было совать нос в мои дела, тупая сука.

Бакстер выскользнул из тени и приставил оружие к голове Фримена.

– И кто у нас теперь сука? – спросил он, а Трухарт встал между Фрименом и Стронг. – Кто у нас теперь тупая сука?

– Фримена взяли, – сообщила Ева.

– Ранча тоже взяли, – доложила ей Пибоди. – И этого, из бухгалтерии. И Тьюлиса, и Адамса. Бьют ее людей, как уток на пруду.

– Джанберри и Дельфино классно поработали над Биксом. Я бы сказала, подходит время финала.

Рене сидела в кабинете отца. Каждым вдохом она любила его. Каждым выдохом ненавидела.

– Ты не представляешь, что это такое – работать сегодня в отделе наркотиков, – пожаловалась она, сохраняя, впрочем, почтительное выражениелица и голоса. – Я не могу себе позволить выбросить человека на растерзание крысам из-за того, что он оступился. А ведь я поначалу думала, что именно это происходит с Биллом Гарнетом.

– Рене, когда один из твоих людей употребляет именно то, против чего ты борешься, ты обязана принять меры. Ты отвечаешь за честь отдела.

«Валяй, – думала она, – прочти мне еще одну классическую лекцию о кодексе чести Маркуса Обермана. – Я их все наизусть знаю».

– Я это прекрасно понимаю. Но и ты знаешь, что преданность – решающее качество в нашем деле. Я поговорила с Гарнетом, не стала вносить это в его личное дело, но приказала ему пройти программу реабилитации. И лишь несколько дней назад я начала подозревать его и еще одного из моих детективов… Папа, у меня есть причины полагать, что двое моих людей использовали моего осведомителя. Получали через него наркотики для потребления и перепродажи. У меня есть причины верить, что они убили моего осведомителя, прежде чем он успел связаться со мной.

– Бикс.

– Нет, не Бикс. Гарнет использовал Бикса для прикрытия. Я думаю, он хотел подставить Бикса, всю вину свалить на него. Нет, это была Лайла Стронг. – Рене вскочила и начала возбужденно расхаживать по кабинету. – Она, видимо, поняла, что я к ней подбираюсь, что я уже близко. Вот почему она сегодня пыталась бежать. Двое моих людей, папа, предали свою команду, департамент, меня. Свои жетоны. – Она выдавила из глаз слезы. – Это моя вина.

– Вина и ответственность не всегда совпадают. Рене, если ты в это верила, если у тебя были доказательства, почему ты не сообщила лейтенанту Даллас?

– Я сообщила. – Рене повернулась кругом. – Как раз сегодня. Она от меня отмахнулась, просто отмахнулась. Она подозревает Бикса… и меня. Она прямо зациклилась на нас, ничего не видит. Лицемерка, черт бы ее побрал.

– Она хороший коп, Рене.

«Она уже мертвый коп», – подумала Рене, но вслух сказала:

– Ты считаешь, что она лучше меня.

– Я этого не говорил и не думал. Тебе необходимо пойти с этой информацией к твоему командиру. Давно надо было это сделать. Ты должна позвонить ему и потребовать встречи в присутствии Даллас, сказать им все, что ты знаешь, выдать все, что у тебя есть.

– Я хотела сама удостовериться, а уж потом… Я сама над этим работала. Это моя ответственность.

Рене нарочно так сказала, потому что это было одно из его любимых слов.

– Папа, я думаю, они пошли дальше Кинера. Он был просто стукачом, скунсом. Я думаю, они пошли выше, именно поэтому Гарнет был убит. У меня есть улики в пользу этой версии. Я хотела их исследовать. Знаю, это дело Даллас, но, ради всего святого, пойми меня, папа, Гарнет, Стронг, даже Кинер – они же все мои! Я хотела сама разобраться.

– Я понимаю. Командный пост может сделать человека очень одиноким, Рене. Но ты часть целого, часть системы. Ты не можешь выйти за пределы целого, за пределы системы ради собственных интересов. Ты обязана показывать своим людям пример истинного лидерства. Двое из твоих людей стали грязными копами. Так покажи же остальным, что ты этого не потерпишь, не допустишь полумер.

– Ты прав. Конечно, ты прав. Я позвоню командиру и попрошу о встрече.

– Хочешь, чтобы я тоже пришел?

Рене покачала головой.

– Я должна сделать это сама. Вообще не надо было тебя в это втягивать. Мне надо идти, надо все обдумать. Спасибо, что выслушал. Я все исправлю.

– Надеюсь.

«Надеюсь», – пробормотала Рене, хлопнув дверцей своей машины. Как это похоже на него – читать ей нотации и проповеди, глядя на нее с неодобрением, потому что она не оправдала его высоких ожиданий, не пошла по прямой дорожке Святого Обермана.

Да если бы он знал, как далеко она ушла от этой дорожки, какую широкую дорогу проложила сама! Но он никогда не узнает. Впрочем, иногда от него тоже есть польза.

Когда обнаружат тело Даллас, когда Стронг окочурится, а сама Рене скажет Уитни то, чему он должен поверить, дорогой папочка подтвердит, что она все это ему рассказывала. Что она навела Даллас на Стронг, а та ее отшила.

Все складывается просто отлично.

Рене вынула незарегистрированный мобильник и с довольной улыбкой увидела, что есть сообщение от Фримена. Через секунду она резко затормозила, остановила машину у тротуара, чтобы еще раз перечитать текст.

Не могу к ней подобраться. Кругом медики. Выводят ее из комы сегодня вечером. Указания?