StoneMazes назывался это сегмент Ареала по-английски, хотя сталкеры нередко использовали короткое словечко Педла, сокращение от испанского варианта «piedra labirinto». И по звучанию это очень напоминало одно русское слово, которое емко, как никакое другое, характеризовало суть этого локального сегмента невадского филиала ада на Земле.

Каменные Лабиринты представляли собой гигантское переплетение пещер, ходов, камер, щелей, каверн и гротов естественного происхождения. Подземный комплекс военной базы, где мы с Лучником изничтожали трупоедов, при всей его обширности, был только одним из ответвлений. Боковым выступом гораздо более протяженной, многоуровневой структуры, тянувшейся на многие десятки миль в недрах складчатых каменистых гор. Высокие, с отдельными пиками до двенадцати тысяч футов, лесистые «заснеженные горы» Сьерра-Невада, как таковые, начинались западнее, но именно здесь, в жарких пустынных районах восточных предгорий, под поверхностью обнаружилась целая слоистая «страна муравьев».

Некоторые фрагменты пещерных лабиринтов были обустроены людьми для собственных нужд еще лет сто назад, в середине прошлого века. В тот период в мире началась так называемая «холодная война» между блоками, сформированными Союзом и Штатами, и военные, используя изолированность подземных лабиринтов от окружающего мира, еще тогда облюбовали эти места для своих секретных объектов.

Мой учитель как-то рассказывал мне, что в подземных лабораториях ученые систематически подвергали животные и растительные формы жизни различным видам облучения. Исследователей интересовали возникающие при этом спонтанные мутации. Не знаю, правда или нет, но в каменных муравейниках имелось немало мест, где фонило не по-детски, как возле открытого ядерного реактора, вот это было сущей правдой. Даже в самом лучшем защитном снаряжении долго находиться в настолько горячих зонах Каменных Лабиринтов обычному человеку было в прямом смысле слов — смертельно опасно для жизни.

Невзирая на все передовые технологии последних десятилетий, защита от радиоактивного излучения по-прежнему требовала внушительных конструкций. Поэтому даже самый навороченный защитный скафандр не обеспечивал полной безопасности сверх определенного, достаточно непродолжительного срока. Вдобавок тяжелый, защищающий от радиации скафандр значительно уменьшал степень подвижности бойца, делал его легкоуязвимой мишенью, и монстры, гораздо более быстрые, этому только радовались.

Им-то, местным уроженцам, так сказать — никакие радиационные защиты для выживания не требовались. Наоборот, им для лучшей жизни нужна именно она, радиация. Вот где, среди прочих прелестей в кавычках, обитало множество постатомных мутантов в прямом смысле этого слова, получившихся в результате ненормального радиационного воздействия. И гигантские, размером с упитанного кота, муравьи были далеко не самыми гипертрофированными и злобными разновидностями местной фауны и флоры. Хотя какую-то часть видов пещерных монстров скорее нужно было относить к местному социуму по причине наличия признаков разумности. Вот они-то и являлись наиболее опасными и уродливыми тварями. Ратакосы, потомки крыс, в этой иерархии наверняка занимали если не высочайшую ступень, то одну из пары-тройки высших. Ненамного от них отставали змееобразные каскабли, мутированные гремучки и бывшие тараканы кукарачеры.

Мутантные формы растений и грибов были отдельной, и болезненной темой. Сталкерам, которые ходили в эти дьявольские лабиринты по причине обильного нахождения здесь предметов силы, плотоядная плесень и другие «цветущие» доставляли немало проблем. На жаркой поверхности территории Ареала тоже хватало всяких мутированных кактусов и травок, цветущих пышным цветом древесных мутантов и кровососущих «перекати-полей», но подземная и особенно подводная растительность, ограниченная в доступе к свету, не от хорошей жизни мутировала в совсем уж изощренные разновидности.

Мне антилучевая защита не требовалась. В защите от жесткой радиации мое тело вообще не нуждалось, мне сейчас были абсолютно побоку любые воздействия такого рода. Ведь Другой — сам в каком-то смысле ходячий луч. Поэтому я выбрал скафандр, главной характеристикой которого являлась крепкость оболочки как таковая. Способность защитить от механических воздействий. На данный момент для меня было гораздо важнее, чтобы монстры не смогли одолеть количеством, элементарно разорвав на мелкие кусочки.

Все-таки Другой — не бог и не супергерой из комиксов, у меня есть свой предел выживаемости, пусть и неимоверный по сравнению с обычным. Забыть об этом — первый шаг к самоубийству. Memento more — самый действенный способ самоконтроля. Даже входя в состояние боевого бешенства, я оставлял на самом краешке сознания тревожную «красную кнопку»: помни о смерти…

Добрался я к нужному месту своевременно и без каких-либо дорожных происшествий. Получилась разминочная прогулка длиной около шестнадцати километров. Вход в лабиринт, к которому я стремился, разверзся передо мной черной бездной. Хотя ночью черный цвет не выделяется на фоне мироздания, но этот — уводил в подлинную черноту. Назначенный срок уже наступил, я остановился в некотором отдалении, внимательно наблюдая за происходящим. Луна еще не взошла, и темень вокруг царила непроглядная, но система всевидения исправно работала, делая меня зрячим, независимо от внешней освещенности. К тому же чуткая электроника улавливала любое движение, сразу же фиксируя на нем мое внимание. Хотя ей отводилась лишь дублирующая роль. С главной я должен был справляться собственными силами. Но помнить о том, что у меня есть подспорье.

Эти функции защитного шлема, конечно, значительно облегчали задачу любому сталкеру, они моментально фиксировали доступные их восприятию угрозы извне, но был у этой системы и фатальный недостаток. Когда врагов все время замечает не сам человек, а его «костыльная» электроника, сознание быстро к этому привыкает, поэтому, лишившись гермошлема, боец становится куда более легкой добычей противника. По той простой причине, что его мозг уже гораздо меньше способен выявлять опасность самостоятельно.

В результате получалось, что именно шлем становился наиболее уязвимым элементом экипировки любого человека в Ареале. В обычной одежде, без специального бронекомплекта, люди в Ареал сдуру отваживались соваться разве что в первые годы его существования, а у любого скафандра — должен быть шлем… Даже я, со своими сверхвозможностями, не был исключением из правила. Я, понятное дело, в первую очередь полагаюсь на чутье, но и для меня сейчас перспектива остаться без гермошлема — была не лучшим сценарием из всех вероятных. Но думать об этом вообще было крайней глупостью.

— В Ареале мы сами приманиваем к себе все неприятности, — так учил Рыжий. — Всегда помни, что, всего лишь только думая о будущем, сталкер уже создает его, притягивая своими мыслями все грядущие события.

Я был приучен верить в это и прекрасно понимал, что вход в Педлу ждет меня, и я приду. И Пабло прав, сказав, что мне просто не стоит задумываться о том, почему так вышло, что нужно без упреков принять свой путь. По крайней мере, на данный момент у меня другого выхода и не было.

Но и нестись сломя голову, в слепой надежде, что Удача улыбнется, а Судьба проведет под ручку, в Ареале нельзя ни под каким предлогом. Здесь с нахрапа не получится, абнормальность не простит бесшабашности. Все нужно делать продуманно, учитывая каждую мелочь.