— Какое тебе дело? — Руди подошел к ней ближе. — Она — профессиональная давалка. Ради бога, они же снимали здесь порнуху.

— Фильмы для взрослых, — поправил Реджи, поднимая вверх палец, будто собираясь определить направление ветра. — Я снимаю фильмы для взрослых. Я — художник.

— Ты — сутенер, — отрезал я.

— Именно! — Он засмеялся истерически, как душевнобольной, и вскинул передо мной руку. — Дай пять!

Я оттолкнул его в сторону и встал между Руди и Лейлой.

— Хватит валять дурака, мужик. Дай им, что нужно, и валим отсюда.

Руди направил на меня свой самый устрашающий взгляд и, казалось, целую вечность не отводил его. В его темных глазах читалось все то насилие, которое он когда-либо совершал.

— Куид, — наконец произнес он. — Ты слышал, что сказал босс. Иди принеси нашим новым лучшим друзьям еды, воды и немного бензина.

Куид поспешил к «Ленд-Роверу» вместе с Реджи и Лейлой, а я кивнул Руди в знак благодарности. Я хотел выразить ему свое уважение, но выражение его лица не изменилось.

— Если нам не хватит хотя бы капли бензина, чтобы вернуться домой, — произнес он, — я пущу из твоей задницы кровь и оставлю тебя на съедение койотам.

Меня беспокоили не его угрозы, а наше затягивающееся нахождение здесь. Я двинулся прочь.

— К черту, — вздохнул он, — в любом случае, пора сделать небольшой перерыв.

Гуляка достал серебристый портсигар, открыл, вытащил косяк. И вместе с Руди удалился курить его.

Вскоре до меня донесся едкий запах. Я смотрел на дорогу, в надежде, что мы уедем отсюда задолго до наступления темноты.

Смерть всегда рядом с нами. Как бы мы ни пытались убедить себя в обратном, уязвимость — наше неотъемлемое качество, а время нашего пребывания на этой Земле скоротечно. В Коридоре, в мучительной жаре и изоляции, я ощущал это более явно, чем когда-либо. Как свежие следы колес или помет дикого животного, смерть — ее запах — присутствовала повсюду.

Мы уже слишком давно были там. Солнце садилось, и скоро должно было стемнеть. Руди и Гуляка с беззаботным видом сидели на земле, прислонившись спиной к стене первой постройки. Лейла присоединилась к ним, и втроем им было довольно уютно. Очевидно, у нее была под рукой своя наркота, поскольку я видел, как она передавала Гуляке несколько таблеток из маленького пластикового пузырька. Как бы то ни было, он положил их себе в портсигар, а ей взамен протянул косяк.

Куид тем временем заправил «бронко» бензином, загрузил в него кое-какие припасы, и теперь возился под капотом. Хотя прошло уже некоторое время, он так еще и не смог завести двигатель.

Я вернулся к постройке, где повесился оператор.

Реджи стоял над телом, которое Куид положил возле дальней стены. Сквозь множественные дыры и щели в стенах сочились лучи умирающего солнечного света, окрашивая Реджи в золотистый оттенок. Прогнав от себя несколько мух, я подошел ближе.

— Идем, — сказал я, стараясь произнести это как можно мягче. — Тебе не нужно здесь находиться.

Реджи смущенно вытер слезы с лица.

— Он был моим другом.

— Мне очень жаль.

— Неужели я просто оставлю его здесь?

— Ты можешь послать за ним представителей властей, когда вернешься.

— А что насчет Жасмин? — всхлипывая пробормотал он. Но прежде чем я успел ответить, он схватил видеокамеру, вытер слезы и поплелся к выходу.

— Я просто хочу домой, я… вы должны отпустить меня домой.

Последовав за ним, я был немного сбит с толку его последним комментарием, но рад снова оказаться на улице. Прикрыв глаза от остатков солнечного света, я увидел, как Куид выскочил из «бронко», разочарованно покачал головой и снова сунулся под капот. Реджи с печальным видом направился в его сторону. В своей вульгарной рубашке и хлипких сандалиях он выглядел глупо, а его незащищенная лысина докрасна обгорела на солнце и уже начала шелушиться.

Я выбросил сигарету и двинулся в противоположном направлении, осматривая остатки коммуны. Пока шел, вспомнил, что это место когда-то было домом для более чем двадцати человек. В каком-то смысле, в это казалось труднее поверить, чем в их предполагаемое исчезновение. Возможно, слухи об их необъяснимом конце были правдой, а может, они не смогли наладить жизнь, и, как и большинство других коммун хиппи, просто распались и покинули это место. В любом случае, ощущение жизни и красок, которым когда-то здесь все было пропитано, давно исчезло. Но кем они были, эти хиппи и свободные души? Почему пришли сюда в надежде найти свою Утопию? Почему выбрали такое явно негостеприимное место? Что почувствовали в этой земле, что вселило в них надежду? Как не заметили ужасов, подстерегающих их здесь? Как смогли обмануться, поверив, что вне опасности? Как смогли обмануться все мы?

Присев, я зачерпнул рукой землю и дал ей просыпаться сквозь пальцы. Садящееся солнце и темнеющее небо казались умышленными дезориентирующими уловками, иллюзиями, призванными отвлечь внимание от жуткой пелены, нависшей над этими мертвыми руинами. Здесь, в воздухе, в земле и зданиях, сохранился безошибочный осадок — отголоски их заблудших душ, подобные призрачному шлейфу от фотовспышки. Я почти видел их, этих счастливых, нежных и полных надежд людей. И все они были обречены.

Останавливался ли здесь несколько лет назад Мартин со своими учениками, во время своего кощунственного паломничества? Давал ли песку также просыпаться сквозь пальцы, впитывая злобу этой проклятой земли, когда провозглашал себя божеством?

Будто в ответ, снова зазвенели костяные колокольчики, на этот раз потревоженные порывом невероятно холодного ветра, сопровождаемого шелестом неразборчивых голосов, плывущим над пустыней.

После встречи с призраком отца я решил, что готов уже к чему угодно. Но я заблуждался.

Поскольку услышал, как глухой и невероятно зловещий голос произнес мое имя.

Я поднялся на ноги и огляделся. Голоса, если я действительно их слышал, смолкли, но насчет ветра я не ошибся. Он продолжал дуть, холодный и отрезвляющий, какой бывает в самую суровую нью-йоркскую зиму. Я двинулся назад, в попытке укрыться от него. Глаза у меня болели и слезились, лицо ныло от холода, а дыхание вырывалось изо рта вьющимися струями пара.

Потом, как и голоса, ветер стих.

Остальные находились там, где и раньше, и, казалось, не заметили произошедшего. Руди, Гуляка и Лейла сидели на земле. Хотя они были слишком далеко от меня, я видел, что Лейла разговаривает с тем же отрешенным выражением лица. Руди кивал и делал вид, что заинтересован ее рассказом, при этом небрежно развязывал ее топик. Куид продолжал возиться с двигателем, а Реджи стоял прислонившись к корпусу «бронко». Держа в руках маленький радиоприемник, он яростно крутил ручку настройки и наклонял в разные стороны антенну.