Послышались крики, лязг, на мостике над головой возникли люди, в толпе вокруг нас кружили белые костюмы; со всех сторон доносились какие-то приказы. В динамиках системы громкой связи загрохотал голос, говоривший на гортанном языке, похожем на иврит. Внезапно я понял, как чувствовал себя тот сурок.

Я нашел рядом с рукоятью маленький переключатель и сдвинул его, надеясь, что тем самым включил режим стрельбы из второго ствола. Затем я поднял пушку к плечу.

Черт, как же здесь темно…

Я попытался выбрать цель в светящемся зеленом прицеле, почувствовал, что меня хватают чьи-то руки, и нажал на спуск. Пушка загрохотала, из ствола вылетело пламя, и он подпрыгнул, словно отбойный молоток. Почти тут же я потерял контроль над оружием, и оно толкало меня в плечо до тех пор, пока ствол не повернуло вертикально вверх. Три секунды спустя, я, ослепленный вспышкой, все еще давил на спусковой крючок, но боезапас уже был израсходован. В воздухе пахло порохом. Послышался глухой стук: с мостика падали трупы.

Рабочие-клоны — или кто уж они там — снова схватили меня за куртку, вцепились в волосы, вырвали из рук пушку. Раздался свистящий звук, подозрительно похожий на тот, который издает винтовка, рассекающая воздух. В голове взорвалась бомба. Перед глазами вспыхнуло, я рухнул на пол, услышал рычание и лай, почувствовал, как рядом со мной бьется Молли. Это был почти нокаут. Где-то посреди этого бедлама раздался голос Джона:

— ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, Я ХОЧУ ПРОИЗНЕСТИ ТОСТ!

А потом весь мир заполыхал.

Жар, свет и ужасные, нечеловеческие вопли. Я встал на четвереньки и увидел, что Джон поливает всех подряд из огнемета. Фонтан оранжевого пламени сиял во тьме; темные конечности дергались в море огня. Из толпы высунулась рука в огненном рукаве, схватила меня…

Огнестрельная рука!

…но я пнул ее ногой и высвободился. Джон, стоявший рядом со мной, несколько раз бешено качнул насос, и пламя с шумом, словно порыв ветра, снова вырвалось из огнемета. Меня подняли на ноги, потянули назад, потащили туда, где еще недавно была металлическая дверь. Очевидно, ее уже открыли, так как мы прошли дальше, в какой-то коридор.

С громким лязгом дверь захлопнулась, внезапно зажегся свет. Оказалось, что рядом, крепко ухватив меня за куртку, стоит Джон. Он повернулся к двери: там, рядом с металлической коробкой с несколькими рядами красных кнопок, возник Роберт Норт.

Он оглядел нас и произнес:

— Невероятно.

В коридоре мы остались одни. Молли посмотрела на стальную дверь, из-за которой доносилась какофония самых разных звуков, и зарычала. Норт сделал шаг назад и пошел по коридору. Мы двинулись за ним. У меня раскалывалась готова. Я прижал руку к больному месту, поднес ее к глазам: пальцы перемазаны кровью.

— Идти можешь? — спросил Джон, отпуская меня.

— Да.

Джон вошел в одну дверь, затем в другую, и наконец мы попали в огромную круглую комнату с лестницей, ведущей к какой-то платформе. Это место было похоже на баскетбольный стадион. В центре комнаты — там, где должна находиться площадка — возвышался десяток арок, образующих две концентрических окружности. Арки напомнили мне Стоунхедж. В комнате стояли пустые кровати и диагностические столы. На полу, на маленькой платформе, лежал толстый мешок — такой же, как в ванной Эми (на боку надпись «44,42 кг»), а недалеко от него сидел безжизненный рыжеволосый манекен, который я видел на диване в доме Салливанов.

Мельком взглянув на Стоунхендж, Норт вывел нас через другую дверь. Мы прошли по еще одному коридору и очутились в очередной большой комнате со сводчатым потолком. В ее центре находился цилиндр из черного стекла, упиравшийся в потолок.

Норт закрыл за нами еще одну раздвигающуюся двойную дверь из металла в фут толщиной. Других выходов из комнаты не было, и моя радость по поводу бегства от толпы испарилась. Мы оказались в тупике.

— У меня к вам тысяча вопросов, но нет времени, чтобы задать их.

— Нам надо попасть на первый этаж! — воскликнул я. — В торговый центр. Эми…

Норт отвернулся, словно не слыша меня, и пошел к цилиндру. Я огляделся и увидел, что стены сделаны из гладкого, словно стекло, камня. Дверь и открывающий ее механизм добавили позднее; по поверхности стен тянулись металлические трубки с проводкой. Что это за место? Мы все еще на Земле?

— Выведи нас отсюда, — сказал я, подбежав к Норту. — И скажи, куда лучше всего подложить бомбу.

— Да, наша псина готова взорваться, — заметил Джон.

Он снял с пояса розовый пластмассовый резервуар для горючего, увидел, что тот пуст, задул пламя зажигалки, прикрепленной к игрушечному огнемету, а затем бросил все это добро на пол. Я заметил, что ствол частично расплавился.

— Кажется, вы не вполне понимаете, что это.

— Это тот самый парень, который той ночью забрался ко мне в машину, — сказал я Джону, кивком головы указав на Норта.

— Он может объяснить, где мы находимся? И что за хрень там готовят?

Я нетерпеливо взмахнул рукой.

— Он расскажет нам все, когда мы выберемся отсюда, найдем Эми и взорвем это место к чертовой матери. Но до того, как эти уроды выломают дверь.

— Эми в безопасности, — сказал Норт. — И уверяю вас, никто не сможет прорваться сюда. Я прекрасно знаю это здание.

— Откуда тебе известно про Эми? — спросил я. — Ты завешан в этом деле? Ты работаешь на этих людей?

— Я здесь родился, — ответил Норт. — Что же касается того, чем они занимаются… тем же, чем и все живые существа с момента рождения — пытаются изменить мир в соответствии с собственными предпочтениями.

Норт посмотрел на черную колонну.

— Что это, по-вашему? Что вы видите?

— Ты сейчас увидишь мой кулак, — пригрозил Джон, — а потом хрен Дейва, и…

— Не спешите, попытайтесь понять, что вы увидели, — сказал Норт. — Как только вы поймете, то перестанете сердиться. Гнев затуманивает ваш разум. — Норт оглядел комнату. — Повторяю: здесь я родился. Месяц назад. Понимаете?

Я пытался придумать новую угрозу, но тут увидел, как расширились глаза Джона. Я повернулся к черной колонне: во тьме что-то двигалось. Кружащиеся фигуры. Полоски света. Жизнь.

— Представьте себе одеяние, сотканное из одной нити, — Сказал Норт. — Теперь представьте, что эта нить выходит за пределы одеяния, и из нее ткут новое, похожее на первое. Таким образом, у вас есть нить, которая одновременно является частью двух одеяний, но в какой-то точке нить перелетает быть частью одного одеяния и становится частью второго.

Джон нетерпеливо замахал рукой.

— Что за лабуда?

Норт указал на колонну.

— Вот эта нить.

— Отлично. Джон, вытащи из прямой кишки Молли бомбу и взорви эту хренотень, — скомандовал я.