Пока разворачивались эти события, Дидий Юлиан решил прекратить преступную деятельность Эмилия Лета, о переписке которого с Севером и Клодием Альбином императору уже не раз докладывали.

Эмилий Лет был в храме Исиды. Лысые тощие жрецы в льняных одеждах подбежали к нему, когда он совершал жертвоприношение у статуи богини, и с тревогой сообщили о группе преторианцев, остановившихся у ворот храма. Гвардейцы искали его, Эмилия Лета.

– Упокойтесь, отцы! Я выйду к ним. Наверное, пока этот болван Туллий Криспин повел гвардию на верную смерть, во мне вновь появилась нужда.

– Преторианцы выглядят очень хмуро! – предостерег Лета один из жрецов. – Может быть, тебе спрятаться?

– А как еще им выглядеть, когда они в руках таких бездарных префектов? Мне нечего бояться. Разве они посмеют поднять руку на своего бывшего командира, так много сделавшего для них?

Эмилий Лет поправил тогу и спокойно вышел на подиум храма. Десять преторианцев тут же обступили его.

– Он правда здесь! Нас не обманули! – воскликнули преторианцы.

Лет посмотрел на них – гвардейцы были в туниках, без доспехов и тяжелого оружия, как и полагалось им ходить в Риме в мирное время. Лица грустные и немного растерянные. При появлении бывшего префекта многие опустили глаза.

Эмилий Лет сразу заподозрил неладное – преторианцы выглядели так, словно стыдились того, что делают. За их спинами маячила фигура человека в серой тунике. Глаза бледно-голубого цвета, навыкате, тонкие губы, квадратный подбородок. Лет сразу узнал его – много раз при Коммоде приходилось ему видеть центуриона Аквилия.

Испарина покрыла лоб бывшего префекта претория, он быстро оглянулся, ища спасения, но преторианцы плотно окружили его.

Он хотел что-то сказать, но не успел. Как молния, подскочивший Аквилий всадил ему в живот меч по самую рукоятку.

– Император Дидий Юлиан не любит предателей. Это тебе за переписку с мятежниками, – произнес убийца и, выдернув меч, обтер его об складку тоги умиравшего Лета.

Эмилий Лет протягивал руки к преторианцам, тщетно пытаясь выдавить из себя хоть слово, но получался только протяжный, надрывный стон. Преторианцы отвернулись от своего бывшего префекта и пошли вслед за центурионом Аквилием.

Рухнувшего на мраморные плиты Лета подхватили жрецы Исиды и что-то долго шептали, пока умирающий не закрыл глаза.

Долгий марш-бросок, устроенный для преторианцев Туллием Криспином в надежде оказаться под Равенной раньше легионеров Септимия Севера, привел не к тем результатам, на которые рассчитывал префект претория. Привыкшие к праздной жизни, редко проводившие учения гвардейцы вымотались от утомительного перехода, чего нельзя сказать о дунайских и рейнских легионах, шедших с Севером. Легионеры постоянно находились в боевой готовности и привыкли к лишениям и трудностям, преторианцы же были злы на своего префекта за то, что он устроил им суровое испытание маршем. Узнав, что моряки равеннского флота настроены к ним враждебно, значит, рассчитывать на отдых в городе не приходится, а враг близко, гвардия зароптала. Неизвестно, какое бы решение приняли трибуны, уже с ненавистью обсуждавшие Туллия Криспина и Дидия Юлиана, но тут появились колонны легионеров.

I Вспомогательный легион, тот самый, которым когда-то командовал Пертинакс, быстро развернулся в боевое построение и ринулся на преторианцев. С фланга заходил XIV Парный Марсов Победоносный легион. Лавина дротиков, выпущенная легионерами с двух сторон, и необходимость вступать в бой сходу, сразу сбили и без того невысокий боевой дух гвардии. Неся потери, преторианцы попытались организовать лобовую атаку на противника. Туллий Криспин, очевидно, решивший показать, что не зря его выбрали префектом, ринулся на легионеров впереди преторианской конницы. Щиты бились о щиты, лязгали короткие мечи, рев с той и другой стороны угрожал расколоть стены Равенны, видневшейся на горизонте.

I Вспомогательный и XIV Парный Марсов Победоносный легионы были опытными, закаленными в боях с варварами. Они знали, что такое упорство. Преторианцы, хоть и сражались отчаянно, но быстро стали поддаваться. Усталые, не успевшие подкрепиться перед битвой, они не выдержали натиска и стали отступать. Численное превосходство легионеров также дало о себе знать.

Туллий Криспин, увидев бегство гвардии, прорвался к ним, чтобы организовать отступление по всем правилам, дабы оно не превратилось в избиение. Но легионы не стали преследовать преторианцев. Легаты легионов помнили приказ Севера по возможности не проливать зазря римскую кровь. Преторианцы получили хороший урок. Потеряв почти две тысячи человек, они оказались совершенно деморализованы и, несмотря на голод, усталость и раны, отступали долго, чтобы наверняка скрыться от возможного преследования.

Узнав о поражении преторианцев, отступавших к Риму, городские когорты Умбрии, готовившиеся выступить против Севера на помощь гвардии по приказу Дидия Юлиана, перешли на сторону мятежника.

Как раз в эти майские дни, когда в Рим пришла весть о поражении Туллия Криспина и измене умбрийских городских когорт, Дидий Юлиан пришел в бессильную ярость. Он понимал – гвардия не показала себя как серьезная боевая сила, так на кого ему опереться? В Рим летели известия одно за другим. Септимий Север предложил Клодию Альбину не враждовать друг с другом, а даровал ему титул цезаря, таким образом обезопасив себя от удара с тыла. Это еще больше укрепило позиции Севера, а у Юлиана в очередной раз от тревог и излишнего винопития разболелось сердце. Но самое неприятное было еще впереди. Прибыл гонец из Сирии. Он сообщил, что Песценний Нигер объявил себя императором и собирает легионы со всех восточных провинций, чтобы двинуться на Рим. Стало понятно – убийца, посланный к Нигеру императором, так и сгинул безвестно, скорее всего, схваченный и казненный стражей.

Марция закончила свой рассказ. Сенатор Кассий Дион продолжал зачарованно смотреть на нее.

– Ты так ничего и не записал, – произнесла Марция, очаровательно улыбнувшись. – Полагаешься на свою память?

– Почему бы и нет? Я буду помнить этот день всю свою жизнь! Твои слова, Марция, запечатлелись не только в моей голове, но и в сердце, – ответил сенатор, и в голосе его появились томные нотки.

Марция подумала, а что бы он сказал, если бы она была с ним до конца откровенна и сообщила бы будущему писателю не только про свою роль, роль Эмилия Лета, Эклекта и Нарцисса в заговоре и убийстве Коммода, но и не утаила о Пертинаксе? Ведь Кассий Дион был сторонником убитого императора. Как бы он воспринял, что Пертинакс тоже участвовал в заговоре, и именно потому гвардия и посадила его на трон, ведь Эмилий Лет заранее с ним договорился? Но зачем Кассию Диону все знать? Он и так узнал много не по каким-то слухам, а из первых уст. Марции впервые захотелось поговорить с кем-нибудь о тех последних