Я продолжал идти по левой обочине дороги, держась на расстоянии от машин, идущих в Келхэм. В тот день было выпито немереное количество пива, а допустимая норма алкоголя для водителя была в 1997 году довольно значительной. Тем более в армии. Ревели моторы; над дорогой стояло густое облако пыли, сквозь которое пробивался яркий свет фар. За двести ярдов впереди находился железнодорожный переезд, перебравшись через который, машины увеличивали скорость и быстро скрывались в темноте.

Именно там я и увидел Деверо. Прямо передо мной, в автомобиле, стоявшем на обочине дороги за переездом. Я направился к ней, непрерывно обгоняемый машинами ребят из батальона «Браво»; возможно, за те минуты, что я шел до железнодорожного переезда, мимо меня проехали девяносто рейнджеров в тридцати машинах. Но к тому времени, когда я перешел через переезд, интенсивность потока за моей спиной значительно уменьшилась. Последние отставшие от колонны автомобили проходили мимо меня с интервалами в пять, десять и даже двадцать секунд. Водители ехали быстро, стараясь догнать своих более дисциплинированных друзей. Я дождался перерыва, достаточного для безопасного перехода через дорогу, и Деверо, открыв дверь, вышла из машины, чтобы встретить меня. Мы стояли рядом, освещенные светом фар проходивших мимо автомобилей.

— Еще пять минут, — сказала она, — и все они проедут. Но мне придется здесь ждать, пока не вернутся Батлер и Пеллегрино. Я должна оставаться на дежурстве до их возвращения. Впрочем, это будет недолго.

— И когда же они вернутся? — поинтересовался я.

— Поезду требуется целая минута на то, чтобы пройти это место. По времени это совсем немного, но когда работаешь весь вечер, минута становится для тебя часом. Я думаю, они приедут еще до полуночи.

— А сколько времени осталось до полуночи?

Элизабет улыбнулась.

— Боюсь, не так много. Может быть, минут пять. За это время нам не добраться до дома.

— Жаль, — с грустью произнес я.

На ее лице снова появилась улыбка, на этот раз более широкая.

— Садись в машину, Ричер, — сказала она.

Деверо запустила двигатель и подождала несколько секунд, пока мимо не проехала последняя из отставших машин, увозящих домой рейнджеров батальона «Браво». Затем, съехав с обочины и миновав запруженный людьми тротуар, она круто повернула направо, пересекла переезд и двинулась строго вдоль железной дороги в направлении на север. Слегка нажимая на педаль газа, Элизабет внимательно следила за тем, чтобы правое колесо машины катилось по правому рельсу. Левое колесо опустилось ниже правого и прыгало по шпалам. От этого машина сильно накренилась. Деверо вела машину не быстро и не медленно, но решительно и уверенно. Она ехала прямо, держа одну руку на руле, другую — на колене. Проехав водокачку, мы поехали дальше. Левые колеса барабанили по шпалам. Правые мягко и плавно катились по рельсу. Отличный пример управления автомобилем. Через некоторое время она плавно затормозила; один борт оказался выше, другой ниже, и машина наконец остановилась.

На рельсах.

В двадцати ярдах к северу от водокачки.

Как раз на том месте, где машина Рида Райли дожидалась встречи с локомотивом.

Там, где начиналась россыпь битого стекла.

— Ты и прежде делала такое, — сказал я.

— Да, делала, — ответила она.

— Пока это была подготовка. Теперь все решает толчок и его движущая сила, — сказала Деверо.

Она повернула руль до отказа влево и, как только правая передняя шина сошла с правого рельса, изо всей силы надавила на педаль газа. Импульс ускорения перебросил переднее левое колесо через левый рельс. Машина на мгновение выгнулась; Деверо, все еще не снимая ногу с педали газа, слегка давила на нее, и остальные колеса последовали за передним левым: второе, третье, четвертое, каждое со своим особым звуком, издаваемым боковой поверхностью шины при соприкосновении со сталью. Наконец машина, съехав с железнодорожного полотна, остановилась на земле, расположившись близко и почти параллельно рельсам. Крайние камни основы, на которую был уложен рельсовый путь, были примерно в пяти футах от моего окна.

— Мне очень нравится это место, — сказала Элизабет. — Иначе, чем так, как мы ехали, до него не добраться из-за кювета. Но это чревато опасностью. Я приезжаю сюда довольно часто.

— В полночь? — спросил я.

— Всегда в полночь, — ответила она.

Повернув голову, я посмотрел в заднее окно и увидел дорогу. Более чем на сорок ярдов вдаль, но меньше пятидесяти. Поначалу там ничего не происходило. Никакого движения. Затем я увидел свет фар автомобиля, идущего с востока на запад, из Келхэма в город. Машина шла быстро. Большая машина с проблесковыми маячками на крыше и с эмблемой на двери.

— Пеллегрино, — сказала Деверо. Она смотрела в заднее окно, в ту же сторону, что и я. — Он, похоже, отсиживался где-нибудь в сотне ярдов отсюда, а как только последняя из опаздывавших машин проехала мимо, сосчитал до десяти и во всю прыть понесся к дому.

— Батлер стоял возле самых ворот Келхэма, — вспомнил я.

— Да. Батлер — единственный человек, от кого зависит исход этой гонки. И наша судьба в его руках. Как только он проедет мимо нас, я гарантирую, что мы окажемся одни во всем мире. Это маленький город, Ричер, и мне известно, где кто находится.

Часы в моей голове показывали одиннадцать часов сорок девять минут. Обязательность Батлера требовала особо сложных вычислений. Он находился на расстоянии трех миль от нас и должен был без колебания поехать назад на скорости в шестьдесят миль, а это значило, что здесь он окажется через три минуты. Но он не начнет этот трехмильный пробег до тех пор, пока свет фар последней возвращающейся машины не станет виден с его места у ворот Келхэма. А эта последняя запаздывающая машина может ехать очень медленно из-за того, что водитель хлебнул лишнего, а также и из-за того, что они могли увидеть машину Пеллегрино, зловеще маячившую на обочине дороги. По моим предположениям, Батлер должен был появиться здесь через одиннадцать минут, то есть ровно в полночь, о чем я и сказал Деверо.

— Нет, он появится раньше, — произнесла Элизабет. — Последние десять минут прошли совершенно спокойно. Он уже пять минут как отъехал от ворот. Я почти в этом уверена. Он должен появиться вскоре после Пеллегрино.

Мы наблюдали за дорогой.

Все спокойно.

Я открыл свою дверь и вышел из машины. Сделав шаг вправо, ступил на камни основания рельсового пути. Левый рельс, блестящий под лунным светом, был всего лишь в половине ярда. По моим прикидкам поезд находился в этот момент в десяти милях к югу от нас. Как раз сейчас он, возможно, проходил Мариетту.

Деверо тоже вышла из машины, и мы, устремившись навстречу друг другу, встретились за багажником. Одиннадцать часов и пятьдесят одна минута. В нашем распоряжении девять минут. Мы внимательно смотрели на дорогу.