– Подозрения твои были вполне обоснованными. Я пришел сюда из далекого будущего по лестнице поколений. От сына к отцу, от отца к бабушке и так далее. Это стало возможным только благодаря тому, что я породнился с тобой. Ариадна действительно родила ребенка от меня.

По мере того, как я говорил, внимание Астерия постепенно слабело. Последние слова, которые он пробормотал уже в полусне, были таковы:

– Ты рано радуешься… Я еще жив… А ты лишь бестелесный призрак… У тебя нет способа убить меня… Наша схватка еще впереди.

Я не стал спорить с Астерием, а терпеливо дождался того момента, когда он безвольной тушей откинется на подушки. Настромо заснул еще раньше.

И вот я стал, пусть и на время, единственным хозяином этого могучего, но сломленного наркотическим дурманом тела. С кем меня можно было сейчас сравнить? Разве что с ребенком, севшим за руль автомашины, у которой утеряны ключи зажигания, пуст бензобак и проколоты шины.

Я попытался шевельнуть рукой, но вместо этого выпустил кишечные газы. Захотел встать на ноги – и бревном рухнул на пол. Пополз к дверям, а оказался под ложем.

Между тем время работало не в мою пользу. Надо было действовать, иначе другого столь удобного шанса мне могло и не представиться. В конце концов я овладел таким малораспространенным способом передвижения, как перекатывание. Началось долгое и мучительное продвижение к выходу.

За дверями ждала подмога. Бородатый мажордом, наверное, отходил от них только по нужде. Увидев, как я извиваюсь на полу, он побелел от страха.

– Что случилось, мой господин? Вы ранены?

– Нет, – прохрипел я. – Меч… Принеси сюда мой меч… Когда это распоряжение было исполнено, я отдал следующее:

– Помоги встать… Вот так… А теперь веди меня к сестре.

– Позвать на помощь слуг?

Не надо… Никто не должен знать об этом… Только ты и я… Веди меня к сестре…

Не знаю, что бы я делал без помощи этого маленького, но крепкого, как пони, человечка. Стены так и норовили толкнуть меня в плечо, а пол много раз пытался расплющить нос.

Ариадна сидела у прялки и сматывала в клубок уже готовую нить. Возможно, она предназначалась для Тесея. Какого-нибудь другого Тесея, которого попутный ветер обязательно принесет к берегам благодатного Кипра.

В дальнем углу комнаты мальчик с типичными чертами кефалогерета играл с глиняными зверушками.

При виде меня Ариадна вскочила, уронив прялку, а мальчик заплакал. Наверное, он не любил своего дядю.

Отшвырнув мажордома, я враскорячку двинулся на них, все выше поднимая меч, зажатый в правой руке. Для пущего эффекта надо было что-то сказать, но слова застревали в горле, словно комки колючей соломы.

– Отойди… – это уже была не членораздельная речь, а клокотание адской смолы. – Я не трону тебя… Мне нужен только этот выродок…

Когда мне осталось сделать всего три или четыре последних шага, Ариадна тигрицей бросилась вперед и почти без борьбы овладела мечом, на что, собственно говоря, я и рассчитывал.

– Это не поможет… – клокотание перешло в утробное шипение. – Я перегрызу его глотку зубами…

– Никогда! – звонко крикнула Ариадна. – Никогда тебе не причинить ему вреда! Получай, чудовище!

Слава богу, что я не ошибся в ней. Это была достойная дочь своего народа – быстрая, решительная и беспощадная. Меч с капустным хрустом вошел мне в грудь по самую рукоятку. Разрубленное пополам сердце затрепетало и остановилось.

Великая вещь наркотики, а равно и любая другая сильнодействующая «дурь». Под кайфом и смерть не страшна. Вместо боли я ощутил что-то вроде щекотки. Настромо и Астерий вообще не успели ничего ощутить…

…Вывалившись в ментальное пространство, я почувствовал себя по меньшей мере воздушным шаром, потерявшим гондолу. Неведомые силы подхватили меня и понесли в неизвестном направлении. Куда? Зачем? Что это – конец всему? Или начало чего-то совсем иного?

Поздно пить нарзан, если почки отвалились.

Народная мудрость

Все, какие ни есть дурные знамения дали о себе знать этим утром – достопамятным утром, которому суждено было стать горестной вехой в истории человечества и с которого начала свой отсчет новая эпоха, жестокая Калиюга, время зла и насилия.

Сначала с ясного неба раздался гром, и на востоке появилась хвостатая комета. Потом неизвестно откуда налетевшие вихри подняли тучи пыли, затмившие только что вставший над горизонтом солнечный диск. Со всех сторон, предвкушая обильную поживу, слетались стаи стервятников. Громко выли шакалы, от алчности забывшие про осторожность.

Все говорило о том, что звезды, которые появятся в свой срок на вечернем небосводе, отразятся не в хрустальных водах целебных источников, столь многочисленных в округе, а в остекленевших глазах витязей и озерах горячей крови.

Две огромные, до зубов вооруженные армии сходились на широкой равнине, издревле считавшейся священным местом, где раз в месяц бессмертные боги собирались вместе для дружеских бесед и жертвоприношений, и где райские небеса соприкасались с грешной землей.

Кауравы, имеющие за спиной восходящее солнце, построили свои несметные рати в виде «шаката», плотного каре.

Пандавы, надеявшиеся не столько на численность, сколько на выучку войска, предпочли строй журавлиного клина – «краунца».

Центр армии пандавов возглавлял Арджуна Светоносный, осененный знаменем Рыжей Обезьяны. В руках он сжимал дальнобойный лук – гондиву, самое эффективное оружие убийства из всех созданных человеком вплоть до эпохи пороха. Раззолоченная, сплошь покрытая драгоценностями колесница Арджуны, по меткому выражению одного придворного пиита, сверкала «ярче тысячи солнц».

Знал бы сей стихоплет, да и сам дваждырожденный хозяин колесницы, что впоследствии этот эпитет будет применен к ослепительной вспышке, порожденной атомным взрывом.

Левым крылом войска командовали братья Арджуны – Юдхиштхира Справедливый и Бхима Волчье Брюхо. Правым – близнецы Накула Змееборец и Сахадева Божий Избранник.

Сам я, одетый в легкие латы, правил тройкой белых лошадей, запряженных в колесницу Арджуны.

Должность возничего кажется малозначительной только на первый взгляд, а на самом деле в пылу сражения он заменяет своему высокородному напарнику и слугу, и советника, и телохранителя, и даже санитара. Этим обязанности возничего не исчерпываются – на пирах он должен славить доблестного витязя в возвышенных стихах.

Недаром многие прославленные воины начинали свою карьеру возничими. Пример тому – кичащийся своей неуязвимостью Карна Ушастый, единоутробный брат Арджуны, а ныне – один из вождей вражеского войска, и смертельный враг всех пандавов.