Здесь ждет Минос, оскалив страшный рот…

Едва душа, отпавшая от бога,

Пред ним предстанет с повестью своей,

Он, согрешенья различая строго,

Обитель Ада назначает ей,

Хвост обивая столько раз вкруг тела,

На сколько ей спуститься ступеней.

«Ад», Песнь пятая[1]

Убей их всех. Бог узнает своих.

Епископ Арно де Сито

Друзьям Ромилии Чакон и моим студентам колледжа Маунт Сент-Мэри.

…О, знал ли кто-нибудь,

Какая нега и мечта какая

Их привела на этот горький путь!

«Ад», Песнь пятая

План помогает облегчить выполнение задачи. Он давно уже понял эту простую вещь. Надо что-то делать, и делать правильно. Найти смысл. Ему всегда нравилось, когда неожиданно появлялась логика и проясняла суть дела именно в тот момент, когда он уже не мог принимать никаких решений относительно того, что хорошо для него, а что плохо. Взять хотя бы Каталину, эту женщину, которая работала здесь до него. Она уже больше месяца постоянно наведывается в кафе. Она понравилась ему сразу же, когда впервые пришла сюда и спросила, как его зовут. «Бобби», — ответил он. И она никогда не забывала его имени. Иногда ему казалось, что Каталина заигрывает с ним, как, например, в тот момент, когда она заказала чашку капуччино с дополнительной порцией сливок: «Давай, Бобби, налей еще немного сливок, моей талии это не повредит!» И там же, в переполненном зале кафе, она высоко задрала майку и оттянула пальцами кожу на животе, напоминавшем по цвету мелкие бронзовые монеты. Только она могла сделать такое. Все внимательно следили за ее причудами, были очарованы ее чувством юмора и прекрасной улыбкой.

Не стал исключением и Бобби. Он даже подумывал о том, чтобы пригласить Каталину на свидание, но потом испугался. Слишком сложная задача. Однако мысль эту он не оставил и чуть было не решился на отчаянный шаг. Эта мысль не давала ему покоя, давила на сознание и порождала странную боль в затылке. Именно поэтому он с облегчением вздохнул, когда она пришла в кафе однажды вечером, заказала свой обычный кофе, а потом наклонилась к нему через стойку бара и стала рассказывать о своем новом парне по имени Джонатан.

— Ты знаешь его, Бобби, он приходит сюда три-четыре раза в неделю. А однажды пришел со своей женой. — Она вздрогнула от столь откровенного признания и даже прикусила зубами кончик языка.

Мгновенно включилась логика, превосходное средство от головной боли, которая ослабляет давление в затылке. Теперь все ясно. У него нет никаких сомнений.

— Это нехорошо, — сказал он ей.

Сначала Каталина ничего не ответила и только заметно вздрогнула. Он разговаривал с ней назидательным тоном, как с ребенком.

— Каталина, ты должна понять, что это плохо. Он женат. Неужели ты не понимаешь, что толкаешь его на супружескую измену?

Слова решительно сорвались с его губ, а сам он демонстрировал твердость и был преисполнен убеждением в своей правоте. Он не отступил от своих убеждений даже тогда, когда она недовольно проворчала: «А тебе не кажется, что ты суешь нос не в свои дела?» — и быстро вышла из кафе.

Конечно, он не вчера родился и прекрасно понимал, что мир давно уже стал другим и разрушил все старые нормы жизни. Сейчас у каждой девушки есть возможность жить так, как ей хочется. Здесь, в современном темном лесу, всегда есть место для примирения и согласия. Но Каталина не пошла на примирение и в следующий раз явилась в кафе с любовником под руку. Подошла к другому бармену и заказала два кофе — для себя, как обычно, капуччино, правда, без дополнительной порции сливок, и для Джонатана обычный колумбийский черный кофе.

И только после этого она повернулась к Бобби.

— Hey, que tal?[2]— произнесла она слова, которым научила его в тот самый день, когда впервые появилась в кафе и породила в нем надежду, что флиртует исключительно с ним. Но сейчас он уже точно знал, что она со всеми ведет себя подобным образом.

— Bien, — ответил Бобби. — I'm bien.[3]— И это был конец их короткого разговора. Она забрала две чашки кофе со стойки бара и направилась к круглому столику, за которым ее терпеливо дожидался Джонатан.

Бобби повернулся и огляделся вокруг. В этот момент слабое мерцание девяти кругов охватило все помещение кафе, вырвалось наружу, понеслось над головами идущих по бульвару Пич-три людей, повернуло на авеню Понсе-де-Леон и наконец накрыло собой весь город. А где-то между вторым и пятым кругами сидит этот парень, который попросил себе обычный колумбийский кофе.

Девять кругов ада, один внутри другого, появляются перед ним только в определенный момент, когда в них есть большая потребность.

Если бы Каталина не вернулась сюда, необходимость в его плане отпала бы сама по себе. Бобби просто оставил бы ее в покое. Но это уже слишком: они оба сидят в кафе за своим привычным столиком, потягивают кофе и мило беседуют друг с другом, как будто ничего особенного не произошло. А она еще набралась наглости обратиться к нему с вопросом «que tal?», словно ожидая от него если не одобрения, то, во всяком случае, понимания своего поступка. Это отвратительно. Люди должны быть женаты, Каталина. Таков порядок. Ты приходишь в кафе под руку со своим любовником, по обыкновению, заказываешь кофе, а потом сидишь за своим любимым столиком, всем своим видом пытаясь доказать окружающим, что поступаешь нормально. Нет, так не пойдет.

— Бобби, эй, Бобби, очнись, — окликнул его менеджер, хлопнув рукой по заднице, — мне нужен декаф-латте.

— Да, бегу.

Джонатан, наклонившись через стол, продолжал улыбаться Каталине, демонстрируя свои великолепные белые зубы. Его светло-рыжие волосы были коротко подстрижены и тщательно причесаны. Настоящий красавчик — конечно, если судить только по лицу. Что же до его тела, то оно было слишком тонким и хрупким, как у профессионального игрока в теннис. Никакой стати, одно только изящество. На краю стола лежали книги, которые он, по всей видимости, изучал. Из-за стойки бара Бобби смог разглядеть только название верхней из них: «Том Джонс» Генри Филдинга. Бобби прочитал эту книгу два года назад и хорошо помнил ее эротическое содержание и сексуальные устремления главного героя — Тома. Что ж, вполне естественно, что они сейчас обсуждают именно эту книгу, время от времени откладывая ее в сторону и возвращаясь к кофе.

Он снял фартук и небрежно швырнул его в пластиковую корзину.