– Стейси, принеси ромашковый чай и влажные полотенца, – прошу я официантку, и она кивает.

– Меня никто не поддерживал никогда. Вот я и стала такой. Даже Диди постоянно ругался со мной, потому что я оскорбляла людей за их лишний вес. Это плохо, а мне нравилось, что я лучше. Только вот я не лучше, меня никто не любил, и я была никому не нужна, все от меня отвернулись, кроме тебя. И подруг у меня нет, кроме тебя, – всхлипывая, говорит она.

Нам приносят то, что я заказала.

– Вытри лицо, Морган. Распугаешь всех моих гостей и лишишь меня места. Успокойся, я не злюсь на тебя, просто не понимала, откуда у тебя столько ненависти ко мне, и почему ты именно меня выбрала своей жертвой. Всё нормально, теперь до меня дошло. Самое смешное, что я всегда на тебя равнялась и хотела быть лучше тебя. Видимо, женщины все похожи, курицы, воюющие без какой-либо причины, – пододвигаю к ней влажные полотенца, и она стирает косметику, пачкая их. Надо же, оказывается, красивые тоже плачут, да ещё и с соплями.

Наливаю ей чай и предлагаю взглядом.

– Спасибо. Мне даже поговорить не с кем, кроме моего Диди, а он только и может о компьютерах и каких-то неведомых для меня вещах рассуждать, – делая глоток чая, произносит она.

– Диди, это отец Мими? – Сглатывая смешок, уточняю я. Боже, Диди, Мими, Сиси. Эта её привычка, всех делать диснеевскими утками, просто поразительна.

– Да, он самый лучший, – расплывается в улыбке Морган. – Но я это не сразу поняла, ты же меня знаешь, я всегда была немного зазнавшейся.

Немного? Сейчас. Ты корону носила с рождения.

– И он сделал мне предложение, – она показывает на руку, на которой сверкает огромный бриллиант.

– Очень красиво.

Нет, я не завидую. Мне даже бриллианты не нужны. Мне бы немного любви, чтобы забить ту пустоту в груди.

– Ох, я столько всего пережила с ним, просто ужас. Да и он помог мне измениться, понять, что любить это не только требовать, но и отдавать.

– Значит, вы теперь вместе? Ты вроде бы упоминала о клинике…

– Да, долгая история, – отмахивается она.

– А я никуда не спешу, у меня обеденный перерыв, – улыбаясь, отвечаю я.

– И не заснёшь, как в тот раз?

– Выспалась.

– Я только недавно ушла из модельного бизнеса и икала место, где можно поработать. Но меня никто не брал без образования, ведь я лишь купальники умею рекламировать. Я позвонила своему бывшему и попросила его о встречи. Когда я шла по улице, меня кто-то толкнул. Бывший обещал, прислать сообщение о том, где мы с ним поговорим, а телефон выпал из рук и разбился. Я была в панике и побежала в первый попавшийся салон, умоляя их сделать всё быстрее. Пока я ждала и волновалась, к ним вошёл мой Диди, я даже на него внимания не обратила, только, конечно же, прошлась по его виду оборванца и тому, как он воняет. Мне вернули телефон, и я благополучно оттуда ушла, моментально забыв о том, с кем встречалась. Мой бывший взял меня на работу, а мама… она кричала на меня, обвиняла в том, как я могла так с ней поступить, и, в общем, мы сильно поругались. Мы постоянно ругаемся, она просит денег, а я говорю, что их нет, хотя они у меня есть. Но нельзя же делать столько пластических операций, она уже на человека не похожа, а на выжатую обезьянку!

– И? Ты снова встретилась с Диди? – Обрывая её возмущения, интересуюсь я.

– Да, на какой-то вечеринке по новшествам… эти слова такие сложные, там телефоны показывали, роботов и компьютеры. Я пошла туда с девочками, они работали моделями и пригласили меня. Там мы снова с ним встретились. Ты бы его видела, Алексия, страшный, обросший, в заношенных кроссовках, джинсах в пятнах и застиранной футболке. Он так отличался от шикарных мужчин, которых я знала. Я не выдержала и указала ему на его вид, а он ответил что-то такое замудрённое, что я зависла. Да я таких слов в жизни не слышала. Стою я, хлопаю ресницами, в дорогущем платье от «Версаче», а он смеётся надо мной. Ты представляешь, смеётся? Ох, я так разозлилась, что вылила ему на голову шампанское и гордо ушла. И я думала, что больше не увижу этого наглого типа, но не тут-то было. Он узнал моё имя, где я живу, и начал преследовать меня. Приглашал на свидания, но я, конечно же, отвечала отказом. Но однажды, когда встретилась с одним клиентом, и мы уже подходили к моей машине, он напал на меня, чуть не изнасиловав прямо на улице. Вот что делает красота с мужчинами, козлы, – делая паузу, Морган отпивает чай, смачивая горло.

– Я думала всё, пришла моя смерть. Я даже визжать не могла, была в шоке, но всё неожиданно прекратилось. Появился Диди, и так бил этого мужчину, так его кулаками бил, что тот едва мог встать. Диди меня увёз оттуда на моей машине в свою небольшую и захламлённую компьютерами квартирку, там тоже жутко воняло. Он напоил меня чаем, я разревелась, вся опухла от слёз, а он сказал, что я всё равно самая красивая и должна ему свидание. Я согласилась и рассказала всё своему боссу. Больше нападений не было на меня. И я влюбилась в Диди. Он показал мне удивительные вещи, водил меня по таким местам, словно мы оказывались в будущем. Он работал в компьютерной фирме и зарабатывал очень мало, но мне было всё равно. Мама ненавидела его, говорила, что я найду лучше. А мне не нужны были деньги, я хотела только проводить время в его маленькой квартирке и слушать, как он рассказывает о том, какую программу пишет и что планирует делать дальше. Я голову потеряла.

– Не могу тебя представить в такой роли, – вставляю я.

– Я тоже бы никогда не подумала, что полюблю подобного человека с небольшим животиком, не такого красивого, без стабильного будущего и финансов. Но для меня Диди был самым лучшим. Мы встречались год, потом меня повысили. Он начал больше уделять времени своей программе, забывая о том, что мы должны были встретиться. Я ругалась с ним, меня это так обижало, а он говорил, что делает это для меня. Последней каплей стало то, что Диди забыл про мой день рождения. И я сказала ему, что больше не хочу его видеть. Раз ему так важны его компьютеры, то пусть живёт с ними. Я ушла от него, а потом узнала, что беременна Мими. Ничего ему не сказала, была очень обижена, оскорблена его отношением. Он ни разу не сказал мне о том, что любит меня. Я хотела отомстить ему, ничего не сообщив о ребёнке. Диди так и не появился. Не пришёл ко мне. Не позвонил. Перед родами я поняла, что больше не могу так жить, мне было плохо без него, я постоянно плакала и скучала по нему. Решила, что буду унижаться, только бы он был рядом. Я отправилась в фирму, в которой Диди раньше работал, но мне сказали, что ещё полгода назад он уволился, и никто его не видел. Я поехала к нему на квартиру, но она была сдана другим. Я звонила всем, кто хоть что-то мог мне сказать о нём, и ничего. Никто не знал, куда он делся. Я так разволновалась, что у меня воды отошли, – Морган снова всхлипывает и вытирает слёзы в глазах.

– Я попросила босса помочь мне, как только родила Мими. Прямо из палаты ночью позвонила ему и умоляла найти Диди. Он всегда был хорошим человеком, только слишком любвеобильным. Босс нашёл только данные о том, что Диди отправился в Майами. Я подала заявление на розыск, рассказала всё, что я знаю и сообщила о том, что у нас ребёнок. Я не надеялась на то, что будут результаты. Продолжала работать, даже научилась искать по фото в интернете. Не могла больше сидеть на месте, взяла отпуск и собралась сама в Майами, чтобы найти его. По дороге я очень устала, да и Мими очень капризная. Вспомнила о тебе, и той ночью мне позвонили из клиники Монте-Карло, сказав о том, что к ним поступил пациент с переломами и находится на грани жизни и смерти. В его телефоне избранным контактом была я. Они и сообщили всё мне. Его сильно избили. Я вылетела туда сразу же, оставив тебе Мими. Я так боялась за него, не знала, как буду жить, если его не станет. И в тот момент я поняла, что все эти проблемы, обиды и какие-то неурядицы – такая глупость. Ничего нет ценней моей любви к нему и нашей дочери. Я молилась о том, чтобы всё было с ним хорошо. Как вспоминаю, каким я его видела там, так не могу сдержать слёз. Моё сердце кровью обливалось, это так страшно, когда тебя просят ждать, а ты боишься… боишься, что больше не скажешь ему ничего, не признаешься во всём.