Эля посидела с час, таращась в окно, и решилась. Надо уезжать. Что ей в Мезене делать? На речку смотреть, тощую берёзу и грязь за окошком? В родную деревню не хотелось, от мысли вдохнуть запах дома детства начинало мутить, накатывала невыносимая тошнота. Не было у Эли больше родного дома, и никакого не было. Её дом остался там, где Дамир. А его она боялась пуще огня. Придёт? Сейчас придёт? Или сейчас? Страшно!

  Тётя Аня деньги за оставшиеся три недели не вернула – отдала задатком за дрова для баньки, наверняка соврала, но не докажешь. Только сказала: «Правильно, в большом городе скорее затеряешься, а кто тебя спрашивать будет – скажу, видать не видала». Первым же автобусом Эля отправилась в Архангельск, ещё не зная, что не вернётся в родные места, может быть, никогда в жизни. Не ведая, что через несколько часов от дома её детства с затхлым запахом грязи останется лишь обугленная труба и часть обгоревшей до старых брёвен стены.

  Отыскала Наденьку, подружку детства. Та искренне обрадовалась Эле, расспрашивала, где была, поступила ли в медицинский, откуда платье дорогое, фирменное. Рассказала, как на духу, с кем-то нужно было поделиться, молчать сил не было. Надя слушала, кивала, вздыхала, жалела подружку, а реветь не позволила, сказала – в слезах смысла нет, только морщины появятся. Эля страсть какая красивая, только отъесться нужно, синяки из-под глаз убрать, и заживёт лучше, чем в семье мужа. Сытнее, вольготнее, сама себе хозяйкой станет, как и принято у них, у поморов.

  Эля устроилась у подруги, деньги – снять отдельное жильё – были, но одной страшно. Город пугал, но сильнее она страшилась, что её найдёт Дамир. Придёт – что она скажет? Как в глаза посмотрит?

  Надя снимала трёхкомнатную квартиру на двоих с «приятельницей» Евгенией – женщиной старше тридцати лет, а то и под сорок, с поджарой, сухой фигурой, неестественным загаром и ярким, перманентным макияжем бровей и губ. Третья комната пустовала. Женя согласилась на постоялицу, тем более, Эля за свой угол исправно платила, убиралась, готовила. Нехитрые блюда, чему научилась у Файзулиных, а соседки ели и нахваливали.

  Эля быстро поняла, чем Надя и Женя зарабатывают на оплату трёшки и коньяк, которым угощали «гостей». Откуда деньги на еду и бытовые нужды. Временами хотела съехать, казалось – она только мешается, а порой страшно было. Иногда гости были тихие, пробирались в «апартаменты», так Надя и Женя называли свои комнаты, не выходили оттуда оплаченное время. А иногда орали, сквернословили, шатались по квартире, норовя проскочить в запертую, подпёртую стулом изнутри комнатушку Эли.

  Опасно попасться на глаза подвыпившему гостю. Она не толстая, бесформенная, кривоногая Наденька, не Женя, похожая на старую, потрёпанную гончую. Эля, на свою беду, красивая. Ей часто говорили, даже свёкор в сердцах кинул эби, что Дамир – глупец, на такой сочной девахе женился. Была бы умная, а то дубина. Греха с такой не оберёшься… В больнице Эля слышала шепоток за спиной, что красивая, а несчастная. «Не родись красивой», – вздыхал медицинский персонал и более удачливые мамы маленьких пациентов отделения патологии новорожденных.

  – Зря ты от денег отказываешься, – Евгения пила коньяк маленькими глотками, заедая лаймом – остался от гостя. – Могла бы хорошие деньги рубить.

  – Не хочу, – отнекивалась Эля. – Противно.

  Противно не было, скорее страшно. У Эли было всего три мужчины за прошедший год, два из которых не спрашивали - схватили, ударили, взяли своё. Если услуги оплатят, отбиваться нельзя, только терпеть. Как терпела Женя, когда припёрлись два пьяных амбала, позже два часа отмокала в ванне, синяки на шее и руках консилером маскировала.

  Нет! Пусть катятся все мужики мира со своими предложениями! Ей секс только с Дамиром понравился, он всегда о ней думал, ждал, целовал, больно не делал. Теперь его не стало, а если придёт… Что она ему скажет? Как в глаза посмотрит? Придёт? Сейчас… Или сейчас? Страшно!

  Деньги можно заработать другим способом. Правда, работу найти не удавалось. Эля всё обошла – готова была продавцом трудиться, швеёй, квасом на улице торговать или официанткой в уличном кафе, но даже вакансии санитарок и уборщиц были заняты. Оставался вариант – ждать открытия школ, садиков, и там поискать место. Тем временем деньги таяли, расходовались на еду, нужно было покупать осеннюю одежду, зимнюю.

 НАЗАД

1234...7

ВПЕРЕД

– Я такая же дура была, – кивнула Женя, выпивая залпом стопку янтарного напитка, воняющего клопами. Надя смеялась, говорила, настоящий коньяк так пахнуть и должен. Эля сомневалась, пробовала коньяк с Дамиром, тот был противным, но пах орехами, шоколадом. – А потом муж за порог, как блохастого кошака, вышвырнул с ребёнком на руках, мигом поумнела, – продолжила выпивающая.

  – А где теперь он? – обомлела Эля.

  – Муж-то? Не знаю. Последние алименты из Коношского района приходили, три года назад. Ходила к приставам, никакого результата, лишь отписки. Бумаг целая кипа, а денег нет.

  – Ребёнок!

  – Люди добрые помогли пристроить в кадетский корпус. Сыт, одет, обут, на грязь не смотрит. Бог даст, в военное поступит. Знаешь, сколько стоит дитё в военное устроить? Столько нигде не платят. Я в Москву ездила, там хорошо, но далеко от сына не смогла.

  Эля кивнула, разревелась, она бы тоже не смогла без Тима, останься он жив.

  – Не плачь, родишь ещё, – гладила по голове Женя. – Всякое бывает, всё проходит.

  Эля вздрагивала. Родишь! Ни за что на свете! Больше она через это проходить не станет! Лучше вены себе вскроет, чем ещё раз рожать пойдёт. Хоть миллион ей дай, хоть три – рожать не будет. Сразу сделает аборт, без наркоза сделает. Пусть ногти у неё вырывают с мясом – не родит. И от кого? Чтобы родить, мужчина нужен, хоть кривоногий скорострел Володя, а нужен. Эля же представить рядом с собой никого не могла…

  Нет! Скорее съест башмак, без соли, перца, и в уличной грязи, чем сексом займётся с мужчиной. Принца ей уложи в койку, миллионами осыпь. Нет!

  Так и прокатилось почти всё лето. Хорошо, что она Наденьку нашла, как бы ни было порой страшно, но одной ей было бы ещё страшнее.

  Эля даже немного поправляться начала, синяки прошли под глазами. Надя сказала: «Жопа наросла». Сама не замечала изменений, если говорят – значит, наросла, талия, жаль, почти исчезла. Может, месячные начнутся…

  В областной больнице врач говорила, организм придёт в норму, когда Эля начнёт хорошо питаться, прибавит в весе. Придут месячные – считай, здорова. Велела прийти через несколько месяцев. Эля хорошо питалась, яблоки каждый день ела, почти по килограмму. Ещё Наталья Сергеевна говорила, в яблоках содержится железо, при анемии полезно. К концу лета с юга привозили - ароматные, краснобокие. Эля и покупала каждый день, ела в своё удовольствие.

  Работа подвернулась неожиданно. Фасовать печенье. График удобный, зарплата хорошая, недалеко от дома. Надя скептически поджала губы, лучше бы в их с Женей «бизнес» подалась. Эля отмахнулась, побежала в отдел кадров. Собеседование было коротким: ей выдали пропуск в цех – пообщаться со старшей смены, и направление в больницу – санитарную книжку сделать.