Терри не осмелилась напомнить, что следы краски сами по себе вызвали бы подозрение, и с ее стороны вполне разумно было спрятать испачканные полотенца. Однако она промолчала, и Денис ударил ее еще раз. Терри почувствовала привкус крови во рту.

– Нет, она огляделась и заметила, что и наших вещей в номере нет. И тогда эти идиоты в сраном отеле поняли, что мы сбежали. Не так уж трудно додуматься, если мозгов хоть на грамм больше, чем у тебя!

– Но… – Терри трудно было говорить, губы ее мгновенно распухли. – Но… они бы и так заметили… – Слова звучали невнятно. – И мы сумели добраться…

– Потому что нам дьявольски повезло! Но ты могла все запороть! Они могли позвонить в полицию, и нас перехватили бы на чертовом пароме!.. Знаешь что? Если бы тупость воняла, находиться рядом с тобой было бы невозможно!

Терри отодвинулась, насколько позволяло кресло. Ведь все прошло хорошо. Они попали на паром, благополучно с него сошли…

Они в Ирландии.

Но ему было необходимо дать выход напряжению, накопившемуся за все эти дни, и в особенности за последние часы. Терри видела это по его глазам. Он с ней еще не закончил.

Прежнюю подругу он забил насмерть…

Терри распахнула дверь и вывалилась из машины в мокрую траву. Лил проливной дождь, дул резкий, холодный ветер. Терри вскочила. Голова гудела, все лицо болело, во рту натекло столько крови, что пришлось сплюнуть. При этом ей показалось, что она выплюнула зуб.

В ней пробудился инстинкт самосохранения. Оставалось надеяться, что еще не слишком поздно.

Терри бросилась бежать, так быстро, как только могла. Бежала под дождем, в глушь. Слышала, что он преследует ее.

Знала, что он ее настигнет.

И все равно бежала.

Прочь от Дениса Шоува.

Прочь от него навсегда.

До вечера ни Калеб, ни Джейн не перезвонили, и Кейт в свою очередь не решилась позвонить еще раз из страха показаться навязчивой. После того как был обнаружен Норман Доурик, работы у всех прибавилось. Дело принимало совершенно иной оборот: трое убитых, и главный подозреваемый таковым уже не являлся. Кейт представляла, как чувствовал себя Калеб.

В конце концов Кейт собралась с духом и снова набрала номер Калеба в управлении, но ей никто не ответил. Тогда она попыталась дозвониться на мобильный, но услышала лишь автоответчик. Это показалось ей странным, но, возможно, Калеб решил закончить рабочий день пораньше. Должно быть, он почти не спал за прошедшие две ночи и просто хотел отдохнуть.

У нее созрел безрассудный план, однако прошло еще полчаса, в течение которых Кейт бесцельно расхаживала по дому и набиралась мужества, прежде чем решила его воплотить: поехать к нему домой. Она могла сказать, что все равно была неподалеку.

Просто решила заглянуть…

Кейт поняла, что должна стать решительнее, если хотела что-то изменить в своей жизни.

Еще в тот день, когда они вместе сидели в саду, Калеб предупреждал ее о возможной угрозе и дал ей свой адрес. Он жил довольно далеко, на Соуз-Клиф в Скарборо. Нужно было ехать вдоль эспланады, мимо отелей, на первый взгляд роскошных и ухоженных, но довольно убогих под красивыми фасадами. Прежде Кейт иногда ездила туда с отцом. Они оставляли машину и шли гулять вдоль утесов у окраины города. Им нравилось смотреть на закатное солнце летними вечерами. Но сегодня посмотреть на закат ей не удалось бы. С запада надвигались тучи; еще немного, и польет дождь.

Калеб жил на Уиткрофт-авеню, ухоженной улице, где из квартир крайних домов открывался вид на море. Дом старшего инспектора располагался где-то посередине, так что моря видно не было, разве что краешек – с верхних этажей. Так или иначе, жилье в этом квартале значительно превышало финансовые возможности полицейского, пусть он и был старшим инспектором. Разве что у жены Калеба хватало денег. Или он получил наследство.

Его машина стояла у въезда – вероятно, Калеб был дома. Оставалось надеяться, что он еще не лег спать. Вряд ли он придет в восторг, когда она позвонит и вырвет его из сна. Кейт стояла перед дверью, пыталась понять по косвенным признакам, спит он или нет. В какой-то момент ей показалось, что изнутри доносится монотонное бормотание, как будто был включен телевизор или радио. Но затем Кейт поняла, что в саду соседнего дома разговаривают два человека.

Так, ладно. Она ничего не добьется, если так и будет мешкать.

Кейт нажала кнопку звонка.

Калеб открыл, когда Кейт уже сникла и собралась уходить. Но было очевидно, что она не вытащила его из постели: он вышел в повседневной своей одежде и не выглядел заспанным. Впрочем, Кейт и не сказала бы, что он ей обрадовался. Это ожидание у двери, вероятно, объяснялось тем, что Калеб вообще не хотел принимать гостей и долго заставлял себя, прежде чем пошел открывать.

«Не так, – думала Кейт, – опять я все сделала не так. Калеб вымотался за последние дни и хотел спокойно отдохнуть этим вечером. А тут я…»

– А, Кейт, это вы… Что случилось?

– Я… ну, я просто была тут неподалеку… – Она представляла, до чего жалко выглядит в этот момент. – Я пыталась сегодня несколько раз дозвониться…

Калеб прошелся рукой по волосам. Кейт видела, как он устал. Однако старший инспектор показался ей не только усталым. Он выглядел замученным. Несчастным. Калеб страдал, и вовсе не потому, что вымотался на работе.

– Да, ужасный выдался день… Я у себя почти и не был. Столько всего произошло… – Он отступил в сторону. – Не хотите войти?

Кейт надеялась, что Калеб говорил это не только из вежливости.

– Если я не помешаю…

– Не помешаете. Как видите, я сегодня уехал с работы чуть раньше. Так вымотался… Мне просто нужна передышка.

– Тогда мне, наверное, лучше…

– Нет-нет, все хорошо. Проходите.

Кейт думала, он проведет ее на террасу, но Калеб указал на кухню.

– Прошу.

Когда она прошла рядом с ним, то наконец почувствовала. Все это время что-то было не так, но Кейт не могла понять, в чем дело… Теперь же все встало на свои места: от него пахло алкоголем.

Калеб был пьян.

Кейт не смогла скрыть своего ужаса, и Калеб рассмеялся:

– Да. Впервые за полгода. Уже неплохо. Некоторые сдаются еще раньше.

«Что случилось, – хотелось ей спросить, – что, ради всего святого, случилось?»

Вместо этого она смущенно промолчала и огляделась. Прежде пространство дома состояло из двух комнат, но перегородку снесли, и теперь потолок подпирали массивные деревянные балки. С одной стороны была устроена кухня с длинной металлической стойкой и белыми полками на стенах. В обеденной зоне стояли деревянный стол и деревянные же стулья. Со стороны сада стена была остеклена, и создавалось впечатление, словно они находились на крытой веранде.