соприкоснулось с красным атласом на стене. Свет, отраженный от ткани, окрашивал ее бледную кожу в красный оттенок. Я опасался приводить ее сюда, особенно после той идеи, которую она подкинула мне в голову. Для человека и вампира это помещение было слишком тесным. Я изо всех сил старался сохранять дистанцию между нами, пока мы занимали свои места. И все же, несмотря на защитный инстинкт, невидимая рука словно обхватила мое сердце, мягко, но настойчиво притягивая меня к ней.

― Пойдем, ― сказал я низким голосом, ― и я расскажу тебе, откуда Леру черпал свои идеи.

― Это ты? ― догадалась она, беря меня за руку.

Я кивнул, и она рассмеялась.

― Обманщик и вор?

― Не забывай, что он еще и лжец, когда ему это было выгодно, ― сказал я с язвительной улыбкой.

― И он был твоим другом? ― спросила она.

Я придвинул стул и подождал, пока она сядет.

― Лучше сказать ― знакомым. Он не мог выиграть ни в одной игре.

― Но ты все равно с ним играл? ― Ее глаза прищурились от неодобрения, но она все еще улыбалась.

― Кто-то должен был выигывать его деньги, ― сказал я, садясь рядом с ней. ― Почему не я?

― Потому что у тебя денег больше, чем у Бога, ― фыркнула она.

― Да, и я использую их более разумно, ― сказал я ей. В тот вечер, когда Леру потерял значительную часть своего недельного дохода от газеты, я купил свободу женщины по дороге домой. Девственницу продавали на улице. Леру пропил бы эти деньги. А я сделал что-то полезное. Я отвел девственницу в монастырь. Видимо, моя этика осталась в прошлом веке, потому что мне трудно было думать о чем-то еще, кроме Теи и ее проблемной девственности. ― В те времена в Париже за деньги можно было купить все, и такой человек, как Леру, желал всего.

― А как ты стал Призраком? ― Она поправила накидку, прикрывая часть обнаженной кожи, на которую я не мог перестать смотреть.

― У него был талант брать какой-то факт и делать из него сенсацию, ― сказал я ей. ― Водохранилище под нами превратилось в тайное озеро, а проходы были сделаны для того, чтобы призрак мог гулять по театру. Но на самом деле водохранилище существует потому, что раньше здесь были болота.

― А переходы?

― Вампиры любят оперу. Однако она может нас возбуждать, ― сказал я, пожав плечами. ― В первые годы существования оперы приходилось иногда удалять наших гостей-людей, когда какой-нибудь вампир терял контроль над собой.

― Удалять, потому что…― Тея сглотнула и покачала головой. ― Неважно. Я не хочу знать. Как ты думаешь, будут ли проблемы сегодня вечером?

― Сегодня вечером здесь очень мало людей, ― успокоил я ее. ― И теперь есть правила, касающиеся этого. Сейчас не принято водить людей в оперу и осушать их здесь.

― Ну, когда ты так говоришь, ― сухо сказала она. ― Значит, Леру знал, что ты вампир?

― Нет.― Я рассмеялся при мысли о том, чтобы рассказать такому человеку о своем мире. ― Но я подтвердил, что проходы существуют для того, чтобы выводить недееспособных гостей. Он просто подумал, что я имею в виду пьяных.

Она хихикнула, но прежде чем разговор продолжился, свет в зале медленно погас, а затем несколько раз вспыхнул. Тея повернулась от меня к сцене, и все ее лицо озарилось светом.

― Я не могу поверить, что сижу в Парижской опере с самим Призраком.

― Не стоило мне рассказывать тебе эту историю, ― пробормотал я.

― Не волнуйся. ― Она похлопала меня по руке. ― Я придумала, кем мы будем на следующий Хэллоуин.

Я закатил глаза, когда свет погас в последний раз. Внимание Теи было полностью сосредоточено на сцене, когда заиграл оркестр. Ее глаза закрылись, когда музыка зазвучала в зале. Физически она сидела рядом со мной, но ментально перенеслась куда-то в другое место. Когда на сцену вышла солистка и начала исполнять арию, она открыла глаза и повернула голову, чтобы наблюдать за происходящим.

― Жаль, что я не понимаю французского, ― призналась она.

― Она поет о своей любви, которую у нее отняли, ― прошептал я. ― Он ушел на войну и погиб.

Солистка была талантлива, как сказал Буше. Боль нарастала в высоких нотах, когда она рассказывала свою историю.

Это заблуждение, что вампиры лишены чувств. Просто мы давно научились отделять себя от мира смертных, чтобы не испытывать горя и потерь. Пока не попадали в оперу, где уже не могли игнорировать эмоции.

История продолжалась, и на сцену вышел второй солист. Молодой человек вернулся с войны, но он уже не был человеком. Его превратили в вампира, и он не узнал свою любовь. Тея задохнулась, когда он набросился на женщину, и ее рука крепко сжалась на моей. Конечно, Сабина одобрила эту новую постановку.

Тея смотрела с неослабевающим интересом, а я наблюдал за ней. Каждый ее вдох, каждый выдох влиял на меня, усиливая эмоциональный накал, который я испытывал во время каждой сцены. Слезы наполнили ее глаза, когда женщина пряталась от своего потерянного любовника. Она украдкой взглянула в мою сторону, и на ее лице читался ощутимый страх. Биохимическая реакция на оперу заставляла ее кровь петь в жилах, пока я не смог больше сопротивляться.

Я окинул взглядом зал и увидел, что все глаза устремлены на сцену. Все были увлечены успешным дебютом, благодаря чему было легче опуститься на колени перед Теей.

― Что…? ― тихо сказала Тея, когда я отпустил ее руку. Я ответил ей, опустившись перед ней на колени.

― Я здесь, ― прошептал я, снимая перчатки. Я провел голыми ладонями по ее икрам и побудил ее придвинуться к краю кресла. ― Такой послушный котёнок. Смотри на сцену и постарайся, чтобы никто не узнал, чем я здесь занимаюсь.

― Ты не боишься, что Руссо поймают стоящим на коленях? ― поддразнила она шепотом.

― Я бы не хотел, чтобы все мужчины здесь завидовали. Ты пахнешь восхитительно. Можно я прикоснусь к тебе ртом?

Тея резко вдохнула, мгновение колебалась, прежде чем наконец кивнула. Я приподнял ее юбку, позволяя ей задраться на бедрах, и обнаружил, что она сделала то, что я просил. Ее обнаженная киска встретил меня, и я вдохнул ее аромат, прижавшись поцелуем к ее внутренней стороне бедра. Солисты