узнать о проблемах Рэяна с наркотиками. Рэяна готовили на ту же роль, что и Поппи. Если бы эта информация о будущем руководителе компании стала достоянием общественности, не было бы больше никаких собраний акционеров. Поэтому, несмотря на то что Софи ошиблась, Дэймон оставил все как есть.

— Но это очистило бы его имя, — сказала растерянная Соня.

Пия печально покачала головой.

— Дэймон влюблен в мою дочь. Он знал, что навредив ее семье, он только причинит боль Поппи. Дэймон не сделал ничего, кроме защиты имени Амбани любой ценой. Он знал, что обвинения против него были фальшивыми и не пройдут в суде. Он думал, что это лучший способ защитить Поппи и всю ее семью. Такова правда.

На последних словах Соня упала в кресло у двери и разрыдалась. Все, что она знала и во что верила, перевернулось с ног на голову за считанные секунды. Она не знала, как это переварить.

— Ты сделал все это, чтобы защитить нас, — выдавила она шепотом. — Зачем тебе это было нужно?

— По той же причине, по которой он защищал меня. — Дэв возник из ниоткуда, повернув все головы в свою сторону. — Чтобы спасти нас от самих себя.



Я очнулся привязанным к стулу, с моего мизинца капала кровь. Он был плохо перевязан тряпкой, запах антисептика бил в нос. От прогорклого привкуса во рту пересохло и меня мучила жажда. С огромным усилием я открыл глаза, чтобы осмотреться. Снаружи не проникал свет, пахло сыростью и плесенью. Мы находились в каком-то подвале.

Дэв кружил вокруг моего стула с битой в руке. Его одежда была растрепана, а дикие глаза выглядели неуместно на убитом горем лице.

— Смотрите, кто наконец проснулся, — насмешливо произнес он.

— Как долго я здесь нахожусь? — мой голос был хриплым.

— Двадцать четыре часа.

Черт.

Люку было поручено проверить Поппи, если я пропаду более чем на шесть часов, и он получил конкретные инструкции не допустить, чтобы с ней что-то случилось, если он не хочет заплатить за это собственной жизнью. Но у меня было неприятное предчувствие, что, услышав выстрел по телефону, Поппи не стала сидеть спокойно.

Когда Дэв подошел ко мне на парковке с пистолетом в руке, я понял, что передо мной человек, находящийся на грани безумия. Тем не менее, я увидел в его глазах нечто такое, чего Поппи не могла разглядеть через телефон. Мрачную пустоту человека, которому больше нечего терять.

Я уже помогал многим таким, как он. Если я что-то и понимал, так это глубокую изоляцию, которая ведет людей по темному пути. Возможно, я без проблем разорвал бы кого-то на куски, если бы он тронул Поппи, но почему-то не мог проявить такой же гнев по отношению к тому, кто пытался причинить боль мне.

Дэву нужен был второй шанс.

Поправка. Дэв хотел получить второй шанс. Он просто не знал, как его попросить.

Дэв выстрелил в меня, но не собирался убивать. Пуля попала в тыльную сторону моей ладони и прошла над ухом, сбив Bluetooth. Предположу, что он нанял людей, которые накачали меня снотворным и бросили в машину, пока я был в отключке. Он не смог бы в одиночку затащить в этот подвал кого-то моего размера.

Окинув взглядом комнату, я понял, что здесь больше никого нет. Дэв не был настолько самоуверен, чтобы думать, что сможет справиться со мной с помощью одной биты. Это означало, что у него было припрятано оружие, которое он планировал использовать.

Но если он хотел убить меня, зачем было латать рану, пусть и несколько неудачно?

Тогда меня осенило. Он хотел, чтобы я почувствовал то же опустошение, что и он. Потому что он тоже был отцом, и где-то в глубине души ему было трудно решиться на убийство чужого сына.

Но это не помешало ему с размаху ударить меня битой в живот. Удар пришелся по центру, причиняя жуткую боль. Я стиснул зубы. Он повторял это снова и снова, нанося мне увечья битой. Однако какая-то его часть сдерживалась. Он целенаправленно избегал моей головы и жизненно важных органов.

— Я не ненавижу тебя, Дэв, — прошептал я. — Ты горюешь. То, что с тобой случилось, это ужасно. Ни один родитель не должен наблюдать, как страдают его дети.

Дэв наклонился, чтобы встретиться со мной взглядом. Я ожидал увидеть в его глазах ненависть, но все, что я увидел, — все та же потеря и обездоленность. Это быстро исчезло.

— Ты прав. И теперь ты никогда больше не сможешь сделать это с кем-то другим. Я тебе не позволю.

— Я не вредил твоей дочери. — Я покачал головой, закрыв глаза. — Как и не вредил твоему сыну.

Дэв замер, не ожидая, что я знаю их грязную семейную тайну. О том, что Рэян был его сыном.

— Поппи рассказала мне, — осторожно пояснил я. — Мы поженились несколько недель назад.

Его глаза расширились, как будто я сказал, что грядет апокалипсис.

— Она никогда бы не предала нас так.

— Дело не в предательстве. Я люблю ее больше всего на свете. А она больше всего любит всю свою семью, включая Розу. Я бы не причинил вреда никому и ничему, что дорого Поппи. В глубине души ты знаешь, что я говорю правду.

Дэв ничего не сказал и просто смотрел на меня с мукой, которую может испытывать только родитель.



В течение следующих двух дней я отговаривал Дэва от края пропасти. Он держал меня под прицелом, когда разрешал мне сходить в туалет или приносил еду. Бывали случаи, когда я заставал его за лечением моих ран. Он был сломлен и не находил выхода своей боли. И в импульсивном порыве он решил похитить меня.

Мне было жаль его.

Тем не менее мне нужно было вернуться к жене, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. После того, как Дэв узнал, что Поппи в больнице, его совесть взяла верх. Он неуверенно отпустил меня, опустив голову в знак поражения, вероятно, ожидая, что я брошусь за пистолетом. И был шокирован, когда вместо этого я попросил его отвезти меня в больницу, чтобы навестить свою жену.

Думаю, он так и не вышел из больницы, готовый к тому, что ему придется расплачиваться за свои грехи. Когда Пия и Зейн собрали всех, чтобы рассказать о прошлых деяниях Рэяна, они не ожидали, что Дэв окажется поблизости.

— Я… я никогда не хотел никому навредить, —