Генералы несколько оторопели. Они даже не стали отрицать что-либо про границу, косвенно подтвердив то, что рассказывал ночью Ивор. Все уставились на волшебный амулет. Начальник повернул головку, и лицо так очевидно ожило, что генерал едва не выронил ее из рук.

— Осторожно! — вскрикнул Андре. Он вскочил со своей табуретки, но тут же снова на нее упал.

— А почему, собственно? — коварно усмехнулся один из генералов. — Ведь эта вещь не действует?

— Если бы действовала, вы бы не смогли ее разбить. А так вообще-то мрамор очень хрупкий. Жалко будет.

— Жалко? Ну-ну, — усмехнулся генерал еще менее симпатичной ухмылочкой.

— Действительно, красивая вещица, — лениво вступил Ивор. — И очень может быть, что недешевая. А впрочем, раз автор неизвестен, то и недорогая… («Вовремя спохватился, молодец, — прокомментировал про себя Андре. — А то ведь подерутся за нее».)

— Но, между прочим, господа, в ней нет никакой начинки, — продолжал Ивор. — Монолитный мрамор, я проверял. Не верите — пошлите куда-нибудь на экспертизу. Только не сперли бы, извините за бесцеремонный оборот. В других вещах интересного и того меньше. В ремне был нож — вот и все.

— Это золото? — спросил мелкий сухонький генерал, повертев в руках кольцо.

— Какое там. Дешевый сплав, — Ивор пренебрежительно поморщился. — По-видимому, память о чем-то романтическом.

Генералы гнусно осклабились. Сплав был на самом деле очень недешевый по компонентам и совершенно уникальный по свойствам. Андре, впрочем, на его помощь не надеялся. Они с Санькой когда-то из академического интереса просчитали такой вариант и пришли к выводу, что обычный щит-ремень не сможет перекинуть энергию через границу.

Начальник вдруг насторожился и сказал:

— Лучше проверить то, что он тут наболтал. Живо, руки за спину. Тедди, — кивнул он охраннику, стоявшему у двери, — а ну-ка подержи его. И дай-ка нам свою дубинку. Стрелять мы, пожалуй, не будем. И кости ломать — пока.

И сам порадовался своей шутке. Амулет повесили Андре на шею. Тедди железной хваткой завел назад руки, и один из генералов огрел свою жертву с размаху по плечу резиновым снарядом. Ключица, к счастью, выдержала, но всем было понятно, что щит и вправду не подействовал. Генерал, однако, вошел во вкус эксперимента и предложил повторить опыт, дав амулет в руки. Начальнику эта идея почему-то не понравилась.

— Не увлекайтесь. Он и так чуть живой. Покалечите — не сможет работать. Инъекцию ему еще не делали?

— Врач говорит — рано.

— Что за инъекция? — спросил Андре.

Начальник кивнул любителю экспериментов:

— Расскажите.

Рассказ доставил генералам садистское удовольствие, смешанное со скрытой неловкостью (вызванной, вероятно, глубоко личными воспоминаниями).

— У нас тут где-то пленочка была, — сказал генерал-экспериментатор. — На ней заснято, как все это происходит. Я поищу. Надо тебя морально подготовить.

Андре вдруг улыбнулся так искренне и радостно, что все опешили.

— Право, не стоит беспокоиться. После такой инъекции я на вас работать не буду.

— Ты думаешь, мы тут в игрушки играем? — ответили ему вкрадчиво. — Из тебя сделают кучу отбивных.

— И съедят? — доброжелательно спросил Андре (чувствуя, что остановиться уже не сможет). — Нет, я не сомневаюсь, что вы это сделаете, но не вижу в этом выгоды и пользы. Отбивная точно на вас работать не будет.

— Не понимаю, зачем вести такие разговоры, — прервал его Ивор высокомерно и брезгливо. — Парень будет работать — чего вам еще надо? Вопрос об инъекции, в конце концов, все равно решают врачи и хозяин.

— А чем он может быть уж так особенно полезен? — спросил обиженный садист.

— Сейчас посмотрим, — Ивор вдруг как бы проснулся и властно взял дело в свои руки. У него не было напечатанного списка вопросов, но он тоже готовился к разговору. Он спрашивал не так, как ночью, — жестко, коротко, по сути, — а так, чтобы устроить демонстрацию товара. Андре пришлось говорить, употреблять термины, припоминать формулы и описывать процессы пересохшим заплетающимся языком.

— Хватит, — сказал, наконец, начальник. — Забирайте его, и пусть работает, а не болтает. Под вашу ответственность, господин Стрем.

Ивор пожал плечами. Лениво поднялся. Небрежно ответил:

— Значит, пусть с ним проведут обычный инструктаж и доставят ко мне. Имейте в виду: мне нужно, чтобы он работал уже сегодня, — сказал он, почему-то повернувшись к Тедди, стоявшему у двери.

Говоря это, Ивор с той же ленцой и барственной неторопливостью собрал со стола медальон (аккуратно упаковав его в чехол), ремень и кольцо, по очереди опуская их в свой пакет.

— Постойте! Куда это вы все прячете? — вмешался генерал — любитель золота.

— В свой сейф. Я получил это под расписку и не могу оставить просто так.

Любитель золота проглотил оскорбление молча. Андре поймал себя на том, что был готов, как Ивор, укоризненно покачать головой: не надо так, слишком опасно.

Инструктаж проводил Тедди — или «громила Тедди», как он сам любил иногда представляться. Еще он любил, чтобы его звали «сержант», хоть это и было против правил. Вообще-то он мог с таким же успехом присвоить себе какое угодно звание, но «сержант» казалось ему то ли романтичней, то ли внушительней — трудно сказать. Он постоянно жевал жвачку и вообще «работал под американца» — или был им.

В начале собеседования Тедди весьма выразительно помахивал и поигрывал своей дубинкой, но в ход не пускал. Вероятно, главную роль тут сыграло внушение Ивора; впрочем, Тедди заявил, что, хотя любого новичка положено для начала хорошенько поучить в воспитательных целях, для этого пока придется сделать исключение, потому что такого доходягу «учить» неинтересно. Андре, еще не остыв от схватки с «генералами», хотел было прокомментировать: мол, очень рад, что наши интересы совпадают, но, посмотрев на Тедди, воздержался.

Вообще-то Тедди начал не с того. Он, как и Ивор, утряс проблему языкового барьера. Допрос шел по-французски: то ли ради Альбера, то ли из патриотических соображений. Тедди это не устраивало, и он спросил:

— Ты понимаешь язык, на котором все говорят, — ну, не начальники, а вообще — люди?

— Да, если говорят не очень быстро.

— А по-английски понимаешь?

— О, по-английски могу шпарить с любой скоростью.

— Ну, тогда смотри…

Ознакомительная экскурсия начиналась возле комнаты охраны. Там на стене висела схема подземелья. Глубина шахты на ней не указывалась. Реально там было метров шестьсот. Вокруг нее, как лепестки, но на разной глубине, располагались четыре яруса этого ада. Северный — верхний; там жило начальство, помещались все канцелярские отделы, зал заседаний, госпиталь и еще кое-какие блага цивилизации. Второй — западный — жилой: не то тюрьма, не то казарма, а впрочем, были и там свои радости и блага (заверил Тедди); этот ярус Андре увидел в тот же день. В два нижних яруса Тедди его не потащил — видно, поленился, но, может, и пожалел «доходягу»: чем ниже, тем больше была концентрация газа; к тому же на первую экскурсию полагалось идти пешком по бесконечным железным лестницам. Это могло стать серьезной проблемой для Андре, а значит, и для Тедди. В третьем, восточном, ярусе помещались лаборатории и производство; нижний, южный, предназначался для отходов. В подземелье не было жарко, потому что на третьем ярусе работали мощные холодильники, и не было особенно шумно, потому что моторы гудели за специально оборудованной стеной. Про систему вентиляции и подачи газа Тедди ничего не рассказал, — наверно, сам не знал. Андре предположил, что, кроме главной шахты, наверняка есть другие, но промолчал. Ничего не говорил Тедди и о сути производства. Главная идея экскурсии казалась предельно проста: «Оставь надежду…» Бежать отсюда невозможно. Дорога наверх всего одна (по крайней мере, на схеме у Тедди): железная лестница, а на ней посты и двери — все либо снилось, либо мерещилось Андре в больничной камере. Последняя дверь открывалась тоже не в чистом поле, а на территории секретного охраняемого завода. Одной колючей проволоки три кольца, и вся под напряжением.