Вернусь к генералу Слащову-Крымскому.

В конце своей книги воспоминаний «Крым в 1920 году» бывший белый генерал, а теперь красный командир Слащов высказал очень интересные и для нашего времени мысли.

Он писал:

«Когда... массы (зажиточного крестьянства и казачества. — С.К.) охладели к Добровольческой армии?

Тогда, когда Добровольческая армия перестала защищать их интересы, а постепенно становилась защитницей интересов интернационального капитала. Борьба шла классовая, та борьба, которая теперь красной нитью пройдёт через все войны.

Был ли Врангель не прав в своей политике танца под дудку французов? Нет, был не прав я в своих обвинениях: я не понимал тогда, что возмутителен был самый факт борьбы, а не то, что Врангель, став наймитом, исполнял то, что ему прикажут.»

Слащов ещё в Константинополе обвинял Врангеля в том, что тот фактически проводит не национальную, а профранцузскую линию. И, лишь вернувшись в СССР, Слащов понял, что никакой иной линии Деникины и Врангели проводить не могли.

Об этом прозревший Слащов и написал.

Но то, что Слащов написал почти сто лет назад, применимо и к нынешним «кремлёвским сидельцам». Они тоже не в состоянии проводить национальную линию просто потому, что они — по большому политическому счёту — тоже наймиты!

Летом 2013 года это проявилось даже в такой «мелочи», как отказ Кремля в политическом убежище Питеру Сноудену, раскрывшему всему миру тайны всемирной штатовской «прослушки».

Применимы к «кремлёвским сидельцам» и такие слова Якова Слащова:

«Конечно, если смотреть на Врангеля с точки зрения классовой борьбы и как на представителя интернациональной буржуазии, то он был прав. Массы же он обманывал старым лозунгом «отечества», до которого хозяевам не было никакого дела, которые проводили свои классовые интересы, наживаясь, а главное, думая ещё больше нажиться в России»

Ну, и что через почти сто лет изменилось?

Одно лишь — вместо имени Врангеля надо подставлять другие имена, хозяева пребывают теперь не столько в Лондоне и Париже, сколько в Вашингтоне, а массы пытаются обмануть лозунгом «Народного фронта».

Яков Слащов был искренним человеком, наполовину жить и служить не умел. В своём последнем труде по вопросам тактики, увидевшим свет уже после смерти автора, он советовал:

«В бою держитесь твёрдо своего принятого решения — пусть оно будет хуже другого, но, настойчиво проведённое в жизнь, оно даст победу, колебания же приведут к поражению».

В боях он так и поступал, но после боя умный человек проводит хотя бы личный «разбор полётов». И вот этот «послеполётный» анализ привёл бывшего «белого» Слащова в «красный» лагерь. Привёл не шкурным, а идейным образом.

И русский человек Яков Слащов, уже многое понявший и над многим поразмысливший, спрашивал теперь и сам же отвечал:

«Как же смотреть на роль всей нашей эмиграции за границей и на её старания при помощи иностранцев навязать свою волю первому пролетарскому государству?

Если наши эмигранты открыто станут на классовую точку зрения и прямо заявят: «Мы буржуа и желаем эксплуатировать других, вернуть себе все наши потери и убытки и припеваючи жить за чужой счёт», — тогда всё ясно, они наши враги.

Но пусть же они не опираются на лозунг «За Отечество!»; в глазах пролетариата, стоящего на классовой точке зрения, они предатели рабочего класса и наёмники капитала; в глазах же малосознательных, но честных людей, вдохновляющихся до сих пор. лозунгом «За Отечество!», они нанятые иностранцами предатели этого Отечества».

Если в вышеприведённой цитате, относящейся к двадцатым годам, слово «эмиграция» заменить на «новые русские», а слова «вернуть себе все наши потери и убытки» заменить на «сохранить наши неправедно нажитые доходы», то и эти мысли Слащова окажутся полностью современными, характеризующими наш сегодняшний день.

Дожили, господа-товарищи.

И до чего ещё доживём — под теми трёхцветными знамёнами Предательства, гнилость и продажность которых понял Яков Слащов, ушедший от них под Красное Знамя Труда?

Что, ещё раз напомнить читателю о мерзостях, кретинизме и жестокостях «россиянской» повседневности?

А стоит ли?

Желающие могут сами взять наугад с десяток федеральных изданий, начиная с официозов, чтобы отыскать ужасающие примеры и из просто общественной, и из криминальной, и из якобы «государственной» жизни, всё чаще напоминающей криминальную.

Так станут ли виновные на колени?

Проснётся ли «у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и поклонничестве. крупица русского чувства. Схватит ли он себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело»?

Тарас Бульба и генерал Слащов-Крымский ждут.

Украинец Тарас был плотью от плоти народа и всегда сражался за Россию и народ. Он навсегда вошёл не только в историю русской и украинской литературы, но и в историю русского народа как пример мощи, духовной силы и спокойного мужества.

Яков Слащов был тоже русским человеком и воевал за Россию до 1917 года, а после 1917 года стал воевать против России.

Но, поняв это, Слащов сумел встать перед Родиной-матерью на колени и получил её прощение.

Тарас — вдохновляющий пример для не сдавшихся.

Слащов — обнадёживающий пример для виновных.

Поймут ли это предатели и губители Советской Родины вовремя? Вовремя — прежде всего для себя.

В принципе широкий компромисс возможен — как на почве прагматического анализа будущей ситуации «новыми русскими» и «кремлёвскими сидельцами», так и на почве искреннего раскаяния тех из них, кто не прогнил окончательно и способен на раскаяние и искупление вины.

Пусть думают все они и помнят, что Тарас Бульба, генерал Слащов и та часть народной массы, которая поняла суть происходящего, ждут.

От сохранивших хотя бы крупицу русского чувства они ждут раскаяния.

От сохранивших хотя бы крупицу разума — готовности к уходу и к компромиссу.

Возможны ли они — компромисс ли, раскаяние ли — в реальности, покажет будущая и уже скорая реальность.

А иначе?

Иначе или скорое нарастание общественного развала, или.

Или — восстание Человека на защиту себя и всех, кто вместе с ним составляет общество.

Да, современный Человек, так или иначе, должен восстать — не обязательно на баррикадах, но обязательно — в глубинах своей убиваемой ныне души.

Если это произойдет массово и организованно, будут спасены и Человек в человеке, и — само Человечество.

В УГАРЕ «перестройки» в российском обществе прозвучали слова: «Так дальше жить нельзя!»