— Если в ближайшие четверть часа не придет в себя, обратиться к врачу.

Кантор представил, что после всего пережитого сегодня позора ему придется еще и встретиться с доктором Кинг (а ведь ни на что другое у Ольги фантазии не хватит!), и не смог более молчать.

— Не надо! — И торопливо добавил: — Объяснять тоже ничего не надо, я сейчас уйду.

— Так с закрытыми глазами и пойдешь? — очень грустно поинтересовалась Ольга. — Давно слушаешь?

— Про богадельню слышал.

— Извините. — В голосе Карлоса прорезалась некоторая неловкость. — Но вам следовало трезво оценить свои возможности, прежде чем искать работу.

— Я оценил, — проворчал Кантор и совершил сразу два подвига. Открыл глаза и поднялся. — Трезво. И не пошел ни в армию, ни в полицию, ни в королевскую охрану. Ольга, где мои вещи?

— Сейчас принесу. Полежи пока, не торопись. Сначала я заберу твои вещи, потом выскочу на улицу, поймаю извозчика, а потом отвезу тебя домой.

— Я сам дойду, не выдумывай.

— Спятил? Да ты свалишься по дороге!

— Не свалюсь!

— Ольга, не слушай его, — вмешался наставник. — Иди. Сама знаешь, нет глупее занятия, чем спорить с больным мистралийцем.

— Надеюсь, вы за это время не подеретесь?

— Не вижу повода.

Когда за девушкой закрылась дверь, Карлос отодвинул один из стульев, на которых лежал потерпевший, и присел напротив.

— Скажите мне честно, молодой человек, что привело вас сюда? Именно в этот театр? У вас что, действительно серьезные материальные затруднения? Или, потеряв путь, вы ищете способ самореализоваться каким-то иным способом? Или же вам все-таки нужна Ольга?

— Никаких материальных проблем у меня нет. — Кантор опять закрыл глаза и прислонил голову к стене, но помогло это мало. — И дело не в самореализации. На днях один знакомый маг порадовал меня новостью, что у меня на старости лет вдруг прорезался Огонь. Я решил попробовать себя в том, что у меня лучше всего получалось. Не рассчитал немного, бывает. Но главное, из-за чего я так хотел попасть именно в этот театр, — мне действительно нужна Ольга.

— Часто у вас… вот такое?

— По нечетным дням.

— Так точно?

— Это не болезнь, это проклятие.

Карлос помолчал, озадаченно переваривая информацию. Затем негромко, словно боясь посторонних ушей, предложил:

— Приходите в понедельник. Поговорим, когда вы будете в более вменяемом состоянии. На всякий случай выучите наизусть несколько стихотворений и пару отрывков в прозе. Возможно, мне понадобится вас послушать.

Кантор изумленно открыл глаза:

— Вы… серьезно?

— У вас очень выразительное лицо, — спокойно пояснил маэстро. — Хорошая пластика. Невероятно интересный голос. Надо на всякий случай проверить, возможно, и способности обнаружатся. Но если даже вы полностью бездарны, я все равно вас как-нибудь пристрою в массовку.

— Но почему?

— Я хочу вам помочь вернуть вашу девушку.

— Опять же — почему?

— Потому, что Артуро Сан-Барреда мне глубоко противен, и я не желаю, чтобы моя ученица общалась с этим лживым подонком.

— Вы ведь меня совсем не знаете… — Кантор слабо улыбнулся. — А вдруг я ничуть не лучше?

— Напрасно вы так думаете. Я расспросил о вас маэстро Гарри, Жака, Азиль и успел составить свое мнение еще до личного знакомства.

— Что ж, спасибо за доверие. Я приду.

— Пока не за что. Да, чуть не забыл самое главное. Если что-то не заладится, не пытайтесь искать утешения в бутылке. Из собственного опыта заверяю — его там нет.

— Не волнуйтесь, — успокоил советчика Кантор. — Я уже один раз попробовал, и мои поиски утешения закончились примерно так же, как сегодняшние танцы. Насовсем.

В коридоре что-то затопотало, и он безошибочно узнал знакомые шаги:

— Ольга возвращается. Больше ни слова.

Карлос грустно улыбнулся:

— Вы узнаете ее по шагам?

— Конечно. Только она способна при мышином весе создавать такой шум.

Кантор с сожалением отлепился от стенки и принялся за третий подвиг — встать на ноги. К тому моменту, как в комнату ворвалась Ольга, ему это как раз удалось.

— Вот твой плащ, куртка, пояс, пистолет, шляпа… — затараторила девушка, выкладывая названные предметы на стол. — Давай я тебе помогу, так быстрее будет. Извозчик на улице ждет.

— Я сам! — уперся Кантор, с трудом попадая в рукава. — Подождет. — Он сунул за спину пистолет, с третьей попытки набросил плащ и, наконец, нахлобучил шляпу. — Пойдем.

— Шляпа задом наперед, — сочувственно вздохнула Ольга. — Маэстро, я провожу Диего до дому и сразу же вернусь.

— Нет-нет, — возразил добрый наставник. — Не надо возвращаться. Побудь с ним, присмотри, помоги по дому, если нужно. И подай парню руку, ты же видишь, как его мотает из стороны в сторону при ходьбе.

Кантор хотел отказаться, но вовремя сообразил, что маэстро настаивает на столь тщательном уходе вовсе не из сострадания. Еще тогда, на кухне у Жака, когда Ольга шарахнулась от протянутой руки, было видно, что она опасается прямого физического контакта. Даже вспомнилось, что это ее обычная манера отстраняться от бывшей любви. Когда-то она уже говорила, что именно по этой причине держится на расстоянии от Жака, хотя без проблем может обнять короля и тормошить Элмара, как плюшевого медведя. Теперь и товарищ Кантор попал в ту же категорию, что и Жак, и максимальная близость, на какую он может рассчитывать, — это удар ложкой по лбу. Прикасаться руками к нему теперь стесняются, дабы не пробудить чего неподобающего. А маэстро Карлос нарочно толкает Ольгу на нарушение установленной дистанции. Видать, действительно не желает терпеть присутствия Артуро и стремится от него избавиться…

Не дожидаясь, пока Ольга наберется смелости возразить, Кантор нахально положил руку ей на плечо и действительно обрел некоторую опору. Девушка вздрогнула, отозвавшись на прикосновение всем телом. Не зря же она старательно этого избегала!

Интересно, если я ее поцелую, что будет? — промелькнуло в больной голове Кантора. Но воплотить в жизнь столь блестящую идею он не рискнул, так как результатом, скорее всего, была бы оплеуха.

На улице беззаботно светило солнце. Торопились по своим делам благопристойные горожане, беззаботно чирикали воробьи, бежали из школы дети, тщательно измеряя по пути глубину всех встречных луж. Крепкая приземистая лошадка резво цокала подковами по камням мостовой, с каждым шагом приближая несчастного Кантора к дому и кровати. Боль постепенно отступала, сменяясь привычным муторным отупением и сонливостью.

— Диего, — сказала вдруг Ольга, — о чем вы говорили с маэстро Карлосом?