у инквизиции? И они намазали себя столь щедро елеем, что королю до них далеко.

– Миледи, вы богохульствуете, – достаточно резко попытался осадить её герцог. – Прекратите!

– Я богохульствую? Я разве хулю Бога? – удивлённо осведомилась она, не сводя с него напряжённого взгляда. – Я лишь сокрушаюсь, что от лица Его миром давно правят не те, кого Он избрал, а кто самостоятельно в его избранники записался.

– Но ведь Он, получается, попускает то? – хмуро попытался возразить ей герцог.

– С чего вы решили, милорд, что попускает? Потому что не меняется ничего? Так изменится рано или поздно. Сейчас время ещё не пришло. Да и избранник Божий пока не особо на избранника и тянет.

– Ты инквизиторам тоже такое говорила?

– Я не совсем маразматичка, – неприязненно поморщилась она, – после таких слов меня бы без разговоров сожгли. Вам говорю лишь потому, что сведений, чтобы на костёр меня отправить, у вас и так через край. Так что добавление к ним ещё одного повода большой роли не играет.

– Зачем ты говоришь мне это?

– Мы либо сумеем откровенный тандем составить с вами, милорд, либо вам всё же придётся сдать меня инквизиторам. Не буду я вашей марионеткой. Не умею я ею быть.

– Как ты меня ловко к стене прижала своей откровенностью… И получается, либо повязан я с тобой и потакаю в мыслях подобных, либо действительно избавиться от тебя должен. Хитрая вы бестия, миледи…

– Что же хитрого в моей откровенности? То, что от вас такой же требую? Так смысла нет рядом с человеком жить, ценности которого не понимаешь. Я вам свои озвучила. Кстати, это вовсе не означает, что я кому-то другому их озвучивать стану, но вам было бы неплохо о них знать.

– Короля ты, выходит, не уважаешь, церковников тоже. А кого уважаешь-то?

– На данный момент вас как своего супруга, – её губы тронула немного лукавая улыбка. – А вот они ничем пока моё уважение не заслужили, но я принимаю их власть и правила игры блюсти буду.

– Занятный расклад, занятный… – герцог задумчиво покачал головой. – Миледи, а вы не столь просты, как казалось мне ещё пару часов назад. Играть в тандеме с вами начинает мне нравится всё больше и больше. Вы не приз, вы очень мощная фигура… Не зря Его Святейшество так жаждет заполучить над вами власть.

– А вы раньше меня призом считали?

– Если честно, то да. Кстати, если боитесь домогательств короля, может, стравите его с главным инквизитором?

– Милорд, – протянула Миранда, недовольно скривив губы, – для стравливания нужен не только повод, но и чёткое понимание результата. В данном случае результат не сулит никаких благ ни мне, ни вам. Так к чему мне это?

– Ограничение притязаний короля вы благом не считаете?

– Милорд, король туп. Ограничить его притязания можно, лишь введя жёсткий надзор за ним или мною. Мне не нужен инквизиторский прихвостень, путающийся у меня под ногами. А дело закончится именно появлением подле меня подобного «святого отца», блюдущего мою нравственность и готового дать отпор королю в случае необходимости.

– Логично… Не поймав его за руку, вряд ли что главный инквизитор сможет ему предъявить.

– Именно. И ещё не забудьте, что подобный король – очень удобная фигура, и замена её на другую, в планы церковников вряд ли входит.

– Опять же логично. И что вы предлагаете, миледи.

– Подождать. Посмотрим, сколь настойчив будет король в своём желании пообщаться со мной поближе. В дополнение несколько причин для отказа посетить с визитом его дворец заранее заготовьте и отказывайте каждый раз, до тех пор, пока возможно это будет.

– А если это станет невозможным?

– Бессмысленно анализировать расстановку сил, пока противник фигуры до конца не установил. Надо уметь ждать, милорд.

– Тогда что вы сейчас нервничаете?

– Я ругаю себя за неосмотрительность и стараюсь выводы на будущее сделать. И ещё очень хочу, наконец, определиться: мы с вами играем заодно, милорд, или у нас разные цели.

– Вы меня пугаете, миледи. Какие у нас могут быть разные цели, если вы моя супруга?

– Я, милорд, не та супруга, которая по умолчанию цели супруга и своими считает. Поэтому хочу заранее выяснить общие они у нас или вы хотите, чтобы я исключительно вашу партию играла.

– С вами сложно, миледи. Только мне начинает казаться, что мы наконец начали с вами понимать друг друга, и неожиданно оказывается, что я снова поторопился с выводами.

– Милорд, я с вами сейчас откровенна до невозможности. Озвучила свои опасения, призналась даже в потаённых мыслях, а в ответ слышу лишь упрёки. Вы хотите играть втёмную, держа карты в кулаке? Так я умею, и не проблема то для меня, только выгоды вам с того никакой не будет.

– Мира, я не об этом! – герцог взял её руку, поднёс к губам и взглядом поймал взгляд. – Я о том, что уже пообещал твои интересы блюсти в первую очередь. Откуда снова недоверие взялось? Я дал повод к тому?

– Нет, повода не дали. Но вы так нервозно мою откровенность воспринимаете, что ваше состояние передаётся и мне. Я начинаю терять уверенность в вашей поддержке.

– Понял. Постараюсь больше так не реагировать. Можешь быть уверена, в обиду тебя не дам и постараюсь защитить ото всех, и от церковников, и от короля, что бы ты ни говорила и что бы ты ни творила.

– Меня радует подобное обещание, милорд, – лучезарная улыбка озарила её лицо.

Глава 43

Через пару дней гонец привёз им приглашение от короля на ближайший приём, в нём упоминалось, что их присутствие вместе с сыном обязательно, поскольку король намерен огласить указ об изменении границ территориальных наделов.

– Придётся ехать, – хмуро проронил герцог, прочитав послание.

– Без меня, – тут же возразила Миранда. – Вам, конечно, кости перемоют, но сошлитесь на мою болезнь. Скажите, что занемогла перед поездкой и слегла.

– А если лекарей король пошлёт проверить?

– Милорд, с лекарями разобраться проще, поэтому в случае чего соглашайтесь. Берите их и возвращайтесь с ними.

Напутствовав их подобным образом, Миранда не сильно озадачилась подобным раскладом, а как выяснилось зря. Поскольку через два дня, ближе к вечеру, герцог вместе с сыном вернулся в сопровождении достаточно большой свиты придворных, возглавлял которую шут короля.

Увидев въезд всей этой кавалькады в центральные ворота замка, Миранда предупредила дворецкого и горничных о том, что все должны говорить о её болезни, и легла в кровать.

Едва она успела натянуть на себя одеяло и придала лицу болезненный вид, дверь её покоев отворилась, и герцог в сопровождении ещё нескольких