у вас точно плохо с головой, милейший… Что вы себе позволяете? С чего вы решили, что я могу оказаться на ней?

– С того, что ты фейри, и доказать это для Его Святейшества пара пустяков. Так что не надо. Не рискуй так.

– Я?! Фейри?! Ну вы окончательно разум потеряли, не иначе… Так оскорбить, причём без всяких оснований. Вы умалишённый, милейший… Право слово, умалишённый! Хотя что с вас взять, вы шут и нести околёсицу и вздор ваше право и даже обязанность. Но только это уже через край. И терпеть подобное я не буду! Идите прочь отсюда немедленно! Иначе буду кричать и в домогательствах вас обвиню! Уходите!

– Хорошо, я уйду. Но вы всё же поразмышляйте о моих словах. Прилюдно говорить я их не собираюсь, могу поклясться в том. Главное, чтобы супруга вы отговорили ехать во дворец инквизиции.

– И чтобы это стало косвенным подтверждением ваших обвинений? Да ни за что! Ни за что вы не получите их, милейший! Можете не стараться! Нет, ну каков наглец, такой поклёп на меня возвести! – она воздела вверх руки и закатила глаза, после чего перевела взгляд на шута и впилась в его лицо недобрым взглядом: – Не думайте, просто так вам с рук не сойдёт подобное обвинение! Хоть свидетелей и нет, я постараюсь, чтобы ваши наветы не остались безнаказанными! Вы пожалеете, что решили так оболгать меня!

– Перед кем? Перед кем я вас оболгал, миледи? Я, напротив, старался предупредить, чтобы в неприятную ситуацию вы не попали! – шут, явно смутившись, попятился.

Воспользовавшись его замешательством, Миранда усилила нажим:

– Мне нечего бояться и стыдиться, чтобы вы там мне ни приписывали, милостивый господин! Я никакая не фейри и никогда ею не была! А сейчас извольте выйти вон! Немедленно! Иначе кричать буду! И я не шучу!

– Хорошо-хорошо, уже ухожу… – явно ошеломлённый её напором, шут поспешил ретироваться и скрылся за дверью.

Проводив его взглядом, Миранда усмехнулась. Поведение шута показало, что не особо он и сильная фигура. Очередной дорвавшийся до власти хитрец, решивший воспользоваться сложившейся ситуацией. Предупредить он её, видите ли, решил… Не иначе как в надежде если не на благодарность, то хотя бы на благосклонность. Фейри же, говорят, крайне падки на проявление заботы. Только она не фейри. Так что шут серьёзно просчитался, и в ближайшее время она докажет ему это.

Её оживающая после долгого анабиоза душа не могла стерпеть столь бесцеремонного посягательства на свою свободу. Шут зря с помощью короля решил прижать её в угол. Ведьма, которая поняла, что кто-то хочет прижать её в угол, очень опасный противник, и недооценивать её возможности чревато… А уж если ведьма может рассчитывать на помощь главного инквизитора, то участи шута теперь не позавидуют и приговорённые к казни.

Ей не нужны домыслы и подозрения окружающих. И пусть только Альфред посмеет ей отказать в помощи! Она и его жестоко заставит расплатиться! Теперь она, благодаря Вальду, знает его слабое место. Её духовная спячка окончена, настало её время! Ей надо научиться быть счастливой и найти, в чём оно для неё: во власти, тонких интригах или всё же во взаимной любви… И она никому не позволит встать себе поперёк дороги!

Глава 44

На следующий день, Миранда, выходя из кареты во дворце инквизиции, склонилась к уху подавшего ей руку и помогающего спуститься отца Илиаса и едва слышно выдохнула:

– Святой отец, я вам советую присмотреть за шутом короля. Если Его Святейшество не сможет с ним пообщаться через некоторое время, мне кажется, он будет крайне недоволен, и в первую очередь вами.

– Благодарю, Марта, – инквизитор отвёл её чуть в сторону и так же шёпотом доверительно продолжил: – Можешь не волноваться, глаз с него не спущу. Его Святейшество сможет поговорить с ним в любое удобное для него время. Никак именно он послужил причиной вашего столь раннего визита к Его Святейшеству? Мы вас не ждали раньше следующей недели.

– Вы, как всегда, чрезвычайно проницательны, святой отец. Всё именно так, и я благодарна вам за проявленное участие и вашу любезную готовность испросить для нас разрешение на аудиенцию.

– Марта, не лукавь. Ведь знаешь, что у меня указание принимать вас с супругом в любое время. Сейчас доложу о вашем приезде, и, думаю, вам даже ждать не придётся.

– Святой отец, я знаю, какое вы имеете влияние на Его Святейшество, и можете поверить, чрезвычайно ценю ваше доброе ко мне отношение.

– Марта, это на тебя так общение с герцогом подействовало? Или шут короля на тебя компромат заимел, и ты теперь соломку везде стелешь?

– Святой отец, какой на меня может быть компромат? Вы знаете обо мне даже то, что я сама о себе не знаю. Поэтому дело не в компромате, а желании подчеркнуть то уважение, которое я к вам испытываю.

– Вот не знал бы тебя, поверил бы однозначно, но я ведь знаю… Очень хорошо тебя знаю, Марта. Поэтому не надо, не напрягайся. Свидетелей нет.

– Не поняла… – она, чуть отстранившись, окинула инквизитора внимательным взглядом.

– Марта, я совершенно спокойно восприму отсутствие той показухи, которую ты сейчас нарочито мне демонстрируешь. Мне больше нравится, когда ты общаешься коротко и по делу. Не люблю высокопарные льстивые дифирамбы, особенно зная, что всё это враньё.

– Вы подозреваете меня в неуважении к вам?

– Я этого не сказал, – отрицательно качнул он головой. – Мы оба знаем расстановку сил, так что не надо излишнего лицемерия.

– Хорошо, учту, – не стала спорить Миранда, заметив, что шут, тоже вышедший из кареты, подошёл к герцогу и о чём-то его спрашивает. – Сейчас действительно не время для дискуссий, святой отец. Пойдёмте.

***

В приёмной зале главного инквизитора, как только за её спиной закрылась дверь, она повернулась к Альфреду:

– Ты должен мне помочь!

– Прямо так и должен? – не смог сдержать ироничной усмешки тот.

– Да, должен, если хочешь хоть немного улучшить своё незавидное положение, – в её голосе послышался напор.

– С чего это ты решила, что оно у меня незавидное?

– У тебя другие мысли по этому поводу? – она неприязненно хмыкнула и сделала шаг обратно к двери. – Так не смею больше утомлять разговором. Пойду я тогда, пожалуй. Останемся каждый при своём.

– А ты злиться начала, моя девочка… Неплохо, неплохо… Значит, окончательно оживаешь потихоньку. Ладно, в сторону обиды, – он сделал жест, останавливающий её. – Я не отказал тебе. Я лишь удивился формулировке. Но готов согласиться и на неё. Считаешь, что должен, значит, должен. Готов исполнить долг. Говори,