Я поговорила с братом (это была моя первая ошибка), и он сказал, что мне надо попытаться сперва хоть что-то о нем разузнать. Нельзя же невесть за кого замуж выходить. А я так боялась Джозефа потерять! Когда он снова ко мне зашел, я спросила, почему он до сих пор-то не женился, и он сказал, что всю жизнь искал такую женщину, чтобы была и умна, и в то же время красива и сексуальна. А у тебя, — говорит, — все три эти качества прямо на лбу написаны. Мне показалось, что он очень большой ценитель женской красоты, в смысле фигуры. Насчет себя я, честно говоря, сомневалась — смогу ли оправдать его надежды. И сказала ему, что, объективно говоря, я совсем не красавица. У меня шрамы на теле есть. Еще сказала, что не знаю, смогу ли удовлетворить его сексуально. Однако… — Руфь пару секунд помолчала, вертя в руках пустой стакан, — он мои страхи развеял.

— Хотите еще пепси?

— Да можно.

— Повторите нам еще то же самое, — сказал Джейк официантке. — Нет, секундочку. Давайте двойной джин и два пепси.

— Все же я опять сказала нет: одного секса для плодотворного брака маловато. Мне надо, чтобы мужчина привлекал меня духовно, интеллектуально и только потом уже сексуально. Мы ведь не животные, правильно я говорю?

— Ну да, конечно, не животные.

— Я же не могу ложиться в постель с мужчиной, с которым у меня нет понимания и общих интересов. Ну а он продолжал спорить, превознося роль секса. — Руфь глубоко вздохнула. — Ну, наподобие как в «Любовнике леди Чаттерлей». Начитанности у него не отнимешь, это уж точно. Но эта вот его упертость в красоту тела страшила меня. Да и то, как он любовью занимался — просто какой-то бешеный! Я говорю, надо подождать, но он сказал, что пока я не решила окончательно, будем продолжать отношения. В общем, увяз коготок — всей птичке пропасть.

В этот момент к ним приблизилась официантка с подносом, и Руфь, склонившись к Джейку ближе, прошептала:

— Бутылку из-под пепси не отдавайте!

Но на сей раз официантка, сделавшаяся вовсе недоступной, не предприняла даже попытки убрать бутылки.

— И сразу после этого вдруг — бац! — две недели о нем ни слуху ни духу. Ни гугу. Пропал напрочь. У меня даже сердце разболелось, да сильно так — это я честно говорю. Я подумала, уж не братец ли мой его напутал, но тот говорит, нет, вроде ничего такого не было. Потом неожиданно опять появился. Сказал, что ему пришлось внезапно съездить в командировку…

— В Германию? — спросил Джейк.

— Нет. Но он вообще очень много путешествует, вы ведь знаете.

— Это я знаю. А не говорил ли он, что бывал в Германии?

— Сказал, что заезжал ненадолго.

— А он сказал вам, что там делал?

— Нет, не говорил. В общем-то он сказал, что это была неожиданная командировка, а мне он не позвонил, потому что обиделся. Но в результате убедился, что без меня не может. Сказал, что пришло время серьезно поговорить о нашем будущем. Я, к вашему сведению, соблюдаю кашрут; мы с Джозефом это даже специально обсуждали. Он сказал, что сам кашрута не придерживается и не скрывает этого, но мне сказал, ладно, пусть у тебя будет кошерный дом, мешать он мне в этом не будет. Мне кажется, это с его стороны очень благородно. Вы не находите?

— Ну да.

— Хотя, — продолжила она, задумчиво отслаивая этикетки от обеих бутылок пепси, — ему, пожалуй, вообще все равно, что есть.

— Я как-то не думал об этом.

— Хотя мой брат с самого начала смотрел на Джозефа с подозрением. Брат у меня агент по недвижимости, ну и в строительство инвестирует. Вам дом не нужен?

— Нет, в данный момент нет.

— Вам даже не обязательно было бы к нему ходить. Но я вообще-то не из тех, кто навязывает услуги. Вот зайдет, например, в магазин покупатель, так я не пристаю к нему — купите это, купите то, лишь бы продать побольше, ведь это ужас какой-то! А как они торгуются! А мой брат — он очень честный, порядочный человек; в наши дни это большая редкость. Можно даже сказать, мой брат известен своей честностью! По роду своей работы он имеет дело с людьми и гордится тем, как всех насквозь видит.

Видящий всех насквозь брат Руфи встречался с Джо лишь однажды, навестил его на квартире в Эрлз-Корт[302]и сразу поделился с Руфью своей тревогой. Но когда на следующий день Джо пришел к ней, весь такой измученный и утомленный, и сказал, что ему позарез нужны деньги слетать в Израиль, чтобы поправить там свой пошатнувшийся бизнес, она сняла со счета, где копила деньги на новую квартиру, семьсот фунтов и одолжила ему.

— Как только он вернется, мы собирались пожениться. А вернуться он планировал, я точно знаю. Даже оставил у меня экипировку для верховой езды.

Потому что Джо, как она пояснила, прекрасный наездник. Дважды в неделю он тренировался в Ричмонд-парке.

— Но это было месяц назад, а потом — вот, получаю письмо.

Письмо оказалось из Ирландии. Едва Джейк увидел, что оно отправлено из города Голуэя, как сердце у него забилось: ведь там теперь обширное поместье полковника СС Отто Скорцени, который в 1943 году посадил свой «Физелер-156 Шторьх» прямо во дворе отеля, построенного на горе Гран-Сассо д’Италиа, что в Абруццких Апеннинах, и улетел оттуда с Муссолини. А 20 июля 1944-го, когда Штауффенбергу не удалось уничтожить Гитлера бомбой в «Волчьем логове», Скорцени силами роты СД захватил танковое училище, откуда поспешил в штаб армии резерва на Бендлерштрассе, где надел наручники на остальных заговорщиков. Потом были Арденны, где его люди, переодетые в американскую форму, просачивались через линию фронта и сеяли в войсках союзников неразбериху. А в 1947 году американский трибунал в Дахау оправдал его. После чего он через Испанию уехал в Южную Америку, а оттуда в Голуэй. Там их теперь что-то многовато стало. Этаких фермеров-джентльменов.

В письме Джо просил: пожалуйста, верь мне, я люблю тебя, но по личным причинам не могу сейчас вернуться в Израиль. Отправляюсь в Аргентину обсудить важные вопросы с международной проектной фирмой, тебе пришлю приглашение что-нибудь через полгода.

В Аргентину! Возможно, в провинцию Энтре-Риос. Где Аргентина встречает воды Параны и Уругвая!

— Он забрал у меня все сбережения. Что вы об этом думаете?

Джейк не посмел сказать, что он об этом думает.

— Я знаю, он любит меня. Скажите, это правда, что в Канаде ваша семья известна своей благотворительной деятельностью?

— Семья Хершей? Н-ну… гм. Наверное, и впрямь дают какие-то деньги. — И торопливо добавил: — Ну да, конечно. Жертвуют на Объединенный еврейский призыв, на ешивы, на Израиль… Сам-то я давненько дома не был.

— Ну хорошо. Он привирает, немножко красуется. Это не преступление, правда? То есть я хочу сказать, нынче как откроешь газету, везде сплошная водородная бомба. Я, конечно, против нее. Все эти бомбы враждебны тому, что Джордж Бернард Шоу называл жизненной силой. Какое мне дело, из аристократов вы или нет, из Франции или из Галиции? Мне Джозеф нужен. Я люблю его. А ваша семья для него прямо какой-то жупел. Он говорит, вы там все очень нетерпимы.