не сможет жить, его любовь пытаются заслужить ценой любых жертв и унижений. В противном случае его могут дополнить другим партнером или заменить новым нарциссическим зеркалом.

Созависимые личности часто чувствуют себя беспомощными жертвами и передают всю ответственность за изменение ситуации аддикту, а затем терапевту, ожидая, а) что аддикт «сам все поймет и исправится» (терапевт необходим ему лишь для внимания и сочувствия); б) что терапевт подействует на аддикта в направлении, нужном созависимому. Или они, наоборот, собираются самостоятельно менять «отбившегося от рук» и им а) нужен инструктаж о методах эффективной манипуляции и давления; б) они ожидают, что терапевт окажет влияние на аддикта под их руководством (Емельянова Е. В., 2016).

Тенденция к формированию созависимых отношений приводит к развитию многолетнего «бесконечного анализа» как варианта психоголизма. Психотерапевта такой клиент воспринимает как спасителя, актуализируя в нем нарциссическую потребность в грандиозности.

Спасательство свойственно многим людям социальных профессий. Поэтому специалистам надо хорошо знать свои особенности и то, как они могут проявляться, чтобы вовремя почувствовать и остановить свою готовность вступить в созависимые отношения.

Параноидальность

Что делает человека одиноким в большей степени, чем его недоверие к людям?

Дж. Элиот

О параноидальной модели поведения по DSM-5 свидетельствует наличие четырех и более признаков из следующего списка.

1. Человек подозревает без достаточных оснований, что другие используют его, вредят и обманывают.

2. Он озабочен необоснованными сомнениями в лояльности и надежности друзей или партнеров.

3. Неохотно доверяет другим из-за необоснованных опасений, что информация будет злонамеренно использована против него.

4. Придает унизительное для себя или угрожающее значение даже доброжелательным словам или действиям окружающих.

5. Проявляет злопамятность (то есть не прощает оскорблений, унижения или причиненного ущерба).

6. Воспринимает как нападение на его интересы, репутацию или личность, когда это не выглядит так для других, и быстро гневно реагирует или нападает сам.

7. Имеет текущие необоснованные подозрения о неверности супруга или сексуального партнера.

Для параноидального клиента характерны:

• постоянная настороженность, проявляющаяся в виде тенденции осматривать кабинет психотерапевта в течение сессии, часто смотреть на дверь или в окно;

• нежелание позволить психотерапевту вести записи или просьбы, чтобы он предпринимал специальные шаги для обеспечения конфиденциальности при ответах на телефонные звонки клиента;

• неспособность расслабляться, особенно в присутствии других, включающая нежелание или неспособность закрывать глаза в присутствии психотерапевта для обучения релаксации;

• презрение к терапевту, когда тот воспринимается как мягкий, слабый или болезненный.

Чрезмерная подозрительность и враждебность клиента может быть выражена явно, как вздорность с постоянными упреками, или скрыто, как враждебная отчужденность. Клиент может отказаться отвечать на личные вопросы, заявив, что это «никого не касается». В предложении помочь ему он видит критику, что он не делает достаточно хорошо сам. Он может истолковать невольную ошибку как преднамеренную попытку обмануть его или усмотреть в безобидной шутке злобное нападение. Комплименты часто истолковываются как скрытая критика и попытка принудить сделать больше и лучше.

Такие клиенты высоко ценят проявления силы и власти, все, что слабо, ущербно, вызывает у них презрение. Они могут скрывать грандиозные фантазии, часто зафиксированы на вопросах власти и статуса. Так называемая «грандиозная сторона» параноидной личности проявляет себя в их «зацикленной на себе» установке: все случившееся имеет какое-то отношение к их личности.

Психодинамика

В арсенале психологических защит доминирует проекция. Качества, которые воспринимаются как негативные, отчуждаются и воспринимаются как внешняя угроза. Эти люди обременены чувством стыда и вины, которые не осознаются и проецируются. Они стремятся подтвердить свои предвзятые негативные оценки относительно людей или ситуаций, с которыми они сталкиваются, приписывая враждебные мотивации другим. Напряженность и враждебность параноидальной личности вызывает у этих других враждебную реакцию, которая подтверждает первоначальные ожидания параноидальной личности.

Главным противоречием параноидальной личности является импотентный, униженный и презираемый образ собственной личности, расположенный на одном полюсе, и всемогущий, оправдываемый и торжествующий – на другом. Внутренний мир заполнен напряжением между этими двумя субличностями. Человек живет в постоянном страхе от мысли, что другие люди, когда узнают о его слабостях и прегрешениях, будут шокированы. Бессознательно он ожидает, что будет разоблачен, и трансформирует страх в постоянные изматывающие усилия распознать в поведении других скрытые злые намерения по отношению к нему.

Не думай дурно о всех ближних сразу, думай по очереди.

Дон-Аминадо

Дж. Сандлер (с соавт., 2017) отмечает, что для пациентов с параноидным расстройством личности возможность выплеснуть гнев бывает признаком высокой степени доверия к партнеру. Осознавая необходимость терапии, они склонны «сделать для терапевта исключение» и занять защитно-покорную позицию. Следствием ее может стать защитная исключительно дружелюбная позиция терапевта. Однако такие пациенты крайне недоверчивы к подобному отношению. Поэтому для них ситуация истинного альянса – та, в которой они не станут бояться или стесняться выражать свой негативизм.

Мой стиль

Наибольшую трудность для психотерапии клиентов с негативной аффективностью представляет душевная опустошенность, творческая фрустрация. Ростком позитивных эмоций может явиться глубокая привязанность к психотерапевту, в результате чего повышается готовность клиента полюбить другого человека.

Важно, чтобы клиент изменил свою эмоциональную установку «от людей» на движение «к людям».

Динамическую терапию я направляю в первую очередь на поощрение вскрытия и отреагирования зависти, обиды, ненависти и других враждебных чувств, которые позволены с терапевтом (в отличие от того, как это было с родителями). Укладывание клиента на кушетку подчеркивает доминирование терапевта. Я предпочитаю положение лицом к лицу, избегаю проявлений как всемогущества и превосходства, так и готовности к самопожертвованию, делаю акцент на реальных отношениях и способности клиента улучшить свое положение.

В анализе невроза переноса я стремлюсь помочь клиенту осознать тенденции к подчинению и провоцированию партнера, пассивному сопротивлению контролю, использованию партнера с целью поддержания собственного депрессивного состояния, скрытому бунту, агрессии и упадку духа, маневрам, позволяющим избежать личной ответственности. Вскрываю и интерпретирую характерные психологические защиты: интроекцию, обращение против себя и идеализацию.

В работе с чувствами основное внимание уделяю таким запрещенным для клиента эмоциям, как чувство гнева и удовольствия. Указанные чувства обычно прячутся за маской апатии или саботажа терапии. Блокируют же переживания гнева и удовольствия страх наказания и чувство вины. Я вскрываю и разрешаю клиенту испытывать и выражать открыто чувства страха и вины. Проверяю субъективные аргументы самообвинений, ввожу социальные критерии определения вины и показываю неправомерность абсолютного приписывания вины одному фактору. Источником чувства вины обычно служит агрессивная и сексуальная энергия, которая не получила разрядки и была захвачена Суперэго. Затем я начинаю подкреплять чувства гнева и удовольствия.

Прорабатывая эдипову ситуацию, я вскрываю и устраняю многочисленные вытеснения. После этого перехожу к экспериментам, направленным на выработку новых