Гари регулярно писал Гастону и Клоду Галлимарам, чтобы выяснить, как распродаются книги, или высказать свои претензии к «Галлимар», угрожая обратиться в другое издательство.

Галлимары привыкли к капризам и выпадам писателей, поэтому терпеливо отвечали на порой необоснованные упреки Гари, снисходительно советуя ему вести себя повежливее. В переписке Гари мог и пошутить. Например, 1 февраля 1962 года он отправил Гастону Галлимару письмо следующего содержания:

Неожиданно Джин стала хуже себя чувствовать: у нее текла кровь из носу, ее мучила тошнота и боль в животе. Гари был обеспокоен состоянием ее здоровья. В результате выяснилось, что Джин беременна.

Узнав об этом, она потребовала от Ромена жениться. Джин ни в коем случае не собиралась делать аборт, а Сиберги не признавали внебрачных детей от женатых мужчин. Ситуация выглядела более чем двусмысленной: брак самой Джин еще не был официально расторгнут, а если этого не произойдет до рождения ребенка, то ему придется носить фамилию Морей. О том, что Джин ждет ребенка, знал только доктор Бернар Берко. Увидев растерянность Гари, он предложил устроить Джин в своем доме в эльзасской деревушке под Страсбургом, недалеко от которой была акушерская клиника. Берко наблюдал Джин вплоть до восьмого месяца беременности.

Ромен отправился в «Оазис» к Лесли, чтобы обсудить условия раздела имущества. Она была по-прежнему неумолима, и Гари пришлось признаться, что Джин беременна, он был очень счастлив, ведь мать так хотела, чтобы у него были дети. Лесли сделала вид, что побеждена, но при этом отчаяние не мешало ей твердо стоять на своем и выдвигать условия, которые, как ей казалось, заставят Ромена изменить свое решение. За развод она просила непомерную плату: Гари должен был купить ей квартиру стоимостью 21 миллион франков, которую она выбрала на авеню Моцарта, 32, передать ей в единоличную собственность дома в Рокбрюн, оставить всю мебель, дополнительно выплатить 75 миллионов единовременно[68] и назначить ежемесячное пособие размером в 500 тысяч. Для подстраховки Лесли потребовала передать ее адвокату выписки из всех банковских счетов Гари и копии налоговых деклараций.

Находясь под сильным впечатлением от встречи, Лесли навестила Элен Опно и представила ей Джин в самом черном свете, как героиню «Голубого ангела». «Се Венера, привязана к жертве своей», — остроумно заключает Элен в своем дневнике. Она посоветовала Лесли дать мужу развод, но та никак не могла решиться на подобную крайность. Разыгрывался форменный водевиль. Через несколько дней Гари тоже пришел пожаловаться Элен: «Лесли — главное разочарование моей жизни, но и жениться на девочке я не хочу».

Чтобы выполнить эти условия, Ромен и Джин были вынуждены занимать деньги. Они только что приобрели квартиру на улице Бак, а теперь должны были покупать еще одну для Лесли. Гари говорил, что он разорен, и даже попросил Рене вернуть ему деньги, одолженные на приобретение «Оазиса».

Ромен в ярости писал Сильвии, что бывшая супруга хочет обречь их с Джин на «бесплодную и пустую жизнь», и уже в следующей фразе в нем вновь просыпался провокатор: «Меня спасет только OAC».

В другом письме к Сильвии, чувствуя себя загнанным в угол, Гари восклицает, что Лесли — типичный выразитель мещанского собственничества и британского ханжества: она «имела наглость» написать своему адвокату, что, когда дело будет урегулировано, между ней и Гари не останется никакой грязной корысти.

Лесли со своей стороны тоже писала Сильвии — в ее письмах был иной взгляд на вещи. Она воспринимала Джин как честолюбивую, но совершенно невежественную американскую актриску, которой никогда не стать примой и которая не заслуживает быть спутницей такого писателя, как Ромен Гари: вместо того чтобы его поддерживать, она станет для него источником забот и огорчений. Лесли утверждала, что Джин не только не сможет заниматься ребенком, но и будет «изменять Ромену и унижать его».

Некоторые из ее мрачных пророчеств сбылись.

Гари жаловался, что «девчонка им вертит». Например, Джин дала интервью журналу ELLE, в котором объявила, что в январе ее брак будет официально расторгнут и что она больше доверяет американскому суду, чем лицемерному французскому правосудию. «В Париже люди вынуждены идти на всяческие уловки, даже если их совместная жизнь уже невозможна. Они просто живут каждый своей жизнью. Американцы в таких случаях разводятся, и это честнее». Она высказывалась и по поводу Лесли: «Должна признать, она очень достойная женщина, но они давно не живут с мужем вместе».

Джин спросили, намеревается ли она зарегистрировать свои отношения с Роменом Гари. «Я не знаю, — ответила она. — Всё, что я могу вам сказать, — он прекрасный человек, настоящий друг, и к нему я питаю уважение и восхищение как писателем и как человеком».

Когда Лесли прочитала это интервью и статьи в итальянских газетах, посвященные Джин и человеку, который по закону всё еще был ее мужем, у нее всё закипело, но она не подала виду. 21 ноября 1961 года она встретилась с Жаном-Франсуа Деве из «Пари-пресс л’Энтранзижан» и дала ему интервью в гостинице «Гане» на улице Варенн — она жила здесь у друзей по случаю выхода ее книги «Сабли рая» в издательстве «Ашетт». На нескромные вопросы Лесли иронично отвечала, что, возможно, она и принадлежит к «поколению старой волны», но ей кажется неуместным обнародовать обстоятельства своей частной жизни. Она замужем за Роменом Гари уже семнадцать лет. Вместе они пережили очень трудные времена и добились успеха. Она по-прежнему полностью ему доверяет. «Я поверю этому только тогда, когда мой муж сам придет и скажет мне, что намерен поставить точку в нашем браке…»

Прочитав это интервью, Анри Опно и Жак Вимон решили, что после такого скандала на дипломатической карьере их друга можно ставить крест. Гари кричал Лесли в телефонную трубку, что она его уничтожила и больше не получит от него ни гроша.

На следующий день после ужина в дорогом парижском ресторане, куда «новая пара» пригласила друзей, Анри Опно, который, кстати, предпочитал ресторанам уютные кафешки, вынес свой вердикт: «Она его выпотрошит!»

Гари оказался в плену ситуации, контролировать которую уже не мог. Он обещал Джин жениться, но находился не в том положении, чтобы просить Лесли о разводе.