вперед и положил ладонь на плечо Одиссея. Это был доверительный жест, но итакиец счел его грубым, поскольку пальцы Ясона впились ему в кожу.

— Мне нравится эта женщина. И я верю, что она придаст мне сил победить Пелия, когда мы вернемся в Иолк.

— Вот как! — Одиссей вскинул брови. — Так ты думаешь позвать ее с собой? Взять на «Арго»?.. Я ожидал чего угодно, но не этого.

Палемоний покачал головой с удивлением на лице:

— Мне казалось, мы плыли в Колхиду, чтобы вернуться со славой, торговым договором и дорогими товарами. Интересно, что скажет царь Ээт человеку, который возжелал его дочь через четырнадцать дней после прибытия в Фасис?.. Мне немного не по себе. Это не мнительность, а справедливое опасение за сохранность наших голов!

Аргонавты с недоумением уставились на своего предводителя.

В памяти царевича всплыли события двухдневной давности, о которых он не собирался распространяться даже в кругу приятелей…

* * *

В ту ночь Ээт вдруг попросил Ясона остаться после обильного ужина. Дождавшись, пока все гости удалились, владыка Фасиса жестом велел подойти ближе. Юноша встал напротив колха. Тот хоть и захмелел, но еще сохранил ясный взгляд и связную речь.

— Гляжу, у вас с моей дочерью хорошо идут дела.

— Между нами ничего такого не было, — запротестовал Ясон. Он никак не ожидал, что речь пойдет о Медее. Но в памяти мелькнуло воспоминание, как он поглаживал ее черные длинные волосы. Неужели кто-то заметил?

— Вот как? А жаль.

Ээт подлил себе еще вина и мрачно уставился на кубок, будто колеблясь. Ясон смотрел на колхидского властелина, пытаясь разгадать цель этого разговора. В напряженном молчании прошло некоторое время. Наконец Ээт будто принял решение и отодвинул напиток. Теперь он пронзительно глядел на Ясона, словно собираясь потребовать нечто серьезное от своего гостя.

— Я хочу, чтобы ты понял меня правильно, сын Эсона из Иолка. Скажи, ты уже знаешь, какому божеству поклоняется Медея?

Ясону потребовалась пара мгновений, чтобы понять: уловки могут привести к плохим последствиям. Очевидно, Ээт был чем-то угнетен и злить его ложью явно не стоило. Поэтому он молча кивнул. Царь Колхиды хмыкнул, словно ничуть не удивляясь:

— Что ж, моя дочь никогда не пыталась как следует скрывать свои пристрастия. Полагаю, ты находишь ее странной. Да и все так считают. Они совершенно правы…

Ясон выжидательно глядел на человека, сидящего на троне. Ээт сутулился, уголки его губ были опущены — это наблюдение словно раскрыло перед юношей новую сторону личности царя. Он казался уставшим и обеспокоенным, хоть и скрывал это под личиной властности.

— Кажется, обряд жертвоприношения в ваших землях называют «тисия», верно?

— Так и есть, — Ясон в недоумении развел руками. — И мне не раз доводилось принимать в нем участие. Мы закалываем овцу, льем вино и мед, подносим богам лепешки и делимся с ними дымом, пропитанным ароматом мяса. Тисия приносит удачу — по крайней мере, так принято считать. Но почему мы заговорили об этом?

— Видишь ли, обычно в жертву Гекате приносят собак, зайцев или мелкую птицу, — Ээт тяжело вздохнул и поморщился. — Подобное не приветствуется в землях колхов, ведь здесь с темной богиней связано много дурных поверий. Но моя дочь пошла еще дальше.

Ээт помолчал, прикусив нижнюю губу. Очевидно, он погрузился в неприятные воспоминания. Ясон какое-то время пытался понять, к чему клонил царь Колхиды. А потом, словно не веря своим ушам, спросил:

— Насколько же далеко она зашла?..

— О, я вижу, ты все правильно понял.

Ээт встал с трона. Высокий и крепкий мужчина, сейчас он выглядел далеко не столь внушительным. Казалось, царь желал наконец-то выговориться. Он подошел к потрясенному аргонавту и чуть наклонился. Дыхание колха было кисловатым из-за выпитого, но речь оставалась связной.

— Однажды группа бунтовщиков попыталась атаковать меня на улицах Фасиса. Такое случается, когда правишь покоренными племенами. Многие здесь дорожат своей утраченной свободой — нищие и дикие, зато гордые. Разумеется, кучку безумцев остановила стража. За нападение на царя полагается казнь! Но прежде чем ее привели в исполнение, одного из отступников увела с собой моя дочь. Кто бы стал перечить царевне, лично явившейся в темницу с требованием от моего имени?

— Она принесла человека в жертву богине?.. — прошептал потрясенный Ясон.

Ээт кивнул — его лицо было темнее ночи.

— Собственными руками. Умертвила в кругу таких же девиц, называющих себя жрицами Гекаты. Позднее всех изгнали из Фасиса. Кроме Медеи, конечно, она царская дочь, доверие ко мне оказалось бы утрачено… В этих землях и так бывает сложно поддерживать мир.

— Трудно поверить… И ты просто отпустил всех свидетельниц поступка твоей дочери?

— Я же не выжил из ума, — царь презрительно фыркнул. — Знаю, что однажды ушедшие могут и вернуться. Конечно, я позаботился о том, чтобы подруг Медеи больше никто не увидел в мире живых, и она знает об этом. Но я ничего не могу поделать с ней самой, вот в чем беда! Как можно выгнать при всех собственного ребенка, или отдать приказ умертвить человека, которого ты же и породил?..

Ээт вдруг покачнулся. Ясон с сомнением посмотрел на него. Первая волна ужаса прошла, и в голову аргонавта забрела непрошеная мысль, которую следовало бы придержать, но он не смог:

— Это ужасно, царь. Однако… Других изменников, что напали на тебя, тоже ожидала незавидная судьба?

Какое-то время царь Колхиды молча разглядывал Ясона. Тот чувствовал себя неуютно, а странное выражение на лице Ээта лишь усугубляло обстановку. Когда царь Фасиса заговорил, в его голосе чувствовалась горькая насмешка:

— Да, вы с Медеей поладите. Я так и думал.

Он повернулся и вновь взял со стола кубок с вином, который ранее отодвинул. На сей раз Ээт залпом его осушил; тонкая темная струйка потекла по бороде. Глубоко вздохнув, царь продолжил:

— Моя дочь сказала мне то же самое. Что ее жертва не мучилась, а скончалась от одного удара. Тогда как всех прочих сообщников забили камнями — таков наш старый суровый закон. Медея лишь смеялась, когда я бранил ее, говорила, что я боюсь горькой правды… Назвала меня, владыку этой земли, трусом! После этого я запретил ей поклоняться Гекате, избавился от всех ее сообщниц. И с тех пор подобных случаев не было. Однако Медея по-прежнему навещает святилище своей богини, и я не могу с этим ничего сделать. Мне что, карать собственную дочь?

Ясон слушал с пересохшим горлом. Нужных слов для ответа он подобрать не мог. Что самое удивительное, юноша был готов признать: у каждой из сторон была своя правда, тяжелая и