и мог спокойно отбросить маленького ребенка.

— Мы не выйдем на улицу, если ты не наденешь обувь, — сказала я, подавляя вздох.

Он был буйным, волевым и вспыльчивым. Он был маленькой копией Луки, черные волосы, серые глаза, с намеком на характер Маттео.

— Подними ботинки и надень их.

Амо покачал головой, скрестив руки на груди.

— Нет!

— Амо. — голос Луки был тверд.

Взгляд Амометнулся к Луке, стоявшему в дверях, и его глаза расширились, но затем он выпятил подбородок. Он был в своей вызывающей фазе. Но до сих пор он никогда не был непокорным по отношению к Луке.

— Нет, — сказал он.

Вошел Лука.

— Что ты сказал?

Амо уставился в пол.

— Нет. — В его голосе послышалось колебание.

Я переводила взгляд с Луки на Амо. Я знала, что Амопойдет по стопам Луки. Однажды он станет Капо. Он станет человеком задолго до совершеннолетия. Он должен быть сильным для предстоящих задач, закаленным, и он должен научиться уважению.

Лука остановился перед нашим сыном. Он ни разу не поднял руку на Амо или Марселлу, не причинил им никакого вреда, и никогда не сделает этого, и обычно они все равно подчинялись.

Лука присел на корточки с неумолимым выражением лица.

— Посмотри на меня, — приказал он, и Амо поднял глаза на отца. Лука указал на туфли. — Ты возьмешь их и наденешь. Понял, Амо? Его голос звучал властно, и Амо медленно кивнул, но выражение его лица все еще оставалось вызывающим. И все же он опустился на задницу и надел ботинки.

Лука покачал головой. Я коснулась его руки.

— Фаза пройдет, — заверила я его.

Он криво усмехнулся.

— Он слишком похож на Маттео. Мне понадобится терпение.

Амо расстроился, когда не смог завязать шнурки на ботинках, и в его серых глазах появились злые слезы. Я видела, что он снова хочет сбросить туфли.

Лука подошел, присел на корточки и показал Амо, как это делается. Амо улыбнулся, когда ему удалось сделать это самому.

— Помни, Амо, не плачь, когда тебя видят. Даже в гневе или разочаровании, — тихо, но твердо сказал Лука. — Это нормально — плакать, когда ты наедине с матерью или со мной.

Амо кивнул и несколько раз моргнул. Лука встал и протянул руку.

— Давай проверим новый мотоцикл твоего дяди. Даже быстрее, чем в прошлый раз.

Амо взял Луку за руку и улыбнулся отцу.

Они были так похожи, что это наполняло мое сердце нелепым счастьем. Лука боялся, что будет слишком строг с сыном, особенно если тот будет похож на него, но ему не стоило волноваться. Он был строг с Амо, но никогда не жесток. Он совсем не был похож на отца.

Лука

После того, как мы осмотрели новый байк Маттео, Амо снова умчался, вероятно, чтобы досадить сестре.

— Я умираю с голоду, — сказал Маттео.

— Почему бы нам не пойти и не проверить, не оставили ли нам ваши маленькие монстры какие-нибудь объедки.

Мы вернулись на подъездную дорожку и вошли в особняк. В свои шесть лет Марселла была удивительно похожа на мать, если не считать черных волос. Она бросилась ко мне, как только я вошел, Амо следовал за ней по пятам.

Она обняла меня за талию и надула губы.

— Амо ударил меня!

Мои глаза метнулись к сыну.

Амо уставился на сестру.

— Она ударила меня первой!

— Потому что ты взял мою куклу и оторвал ей голову.

Я прищурился, глядя на сына.

— Ты никогда не поднимешь руку на сестру, понял?

Он неохотно кивнул.

Я поймал Марселлу, показывающую ему язык, и ткнул пальцем ей в подбородок. Я часто был слишком снисходителен к ней, но трудно было быть строгим, когда она смотрела на меня глазами и лицом своей матери.

— И ты больше не ударишь своего брата.

Она покраснела.

— Окей.

Я повернулся к Амо, который торжествующе посмотрел на сестру.

— Зачем ты оторвал кукле голову?

Его лицо исказилось от отвращения.

— Марси начала целоваться и велела мне поцеловать ее.

Маттео, хихикая, прислонился к косяку.

— Почему ты не пытаешь своего дядю? — Предложил я.

Амо, конечно, не нужно было повторять дважды. С боевым кличем он бросился к Маттео и вцепился ему в ногу, как обезьяна-паук. Марселла шла следом и начала дергать Маттео за руку, пытаясь поставить его на колени.

— Мерси, — простонал он и упал.

Я закатил глаза от его театрального представления, но мои дети любили его. Маттео начал щекотать их, а Амо отскочил подальше и спрятался за мной. Я усмехнулся и взъерошил ему волосы. Он прижался к моей ноге. Казалось нелепым, что я когда-то думал, что буду жесток к сыну. Я был строг с ним и должен был ожесточить его, но я никогда не причинил бы ему боль, как наш отец причинил боль Маттео и мне.

Маттео схватил Марселлу и принялся щекотать.

— Помогите! — крикнула она между приступами смеха. Амо отпустил меня и бросился к Маттео, чтобы помочь сестре. Моя улыбка погасла, когда Амо потянулся к пистолету Маттео в кобуре на поясе.

— Нет, — резко прорычал я, и он тут же отдернул руку. Марселла и он смотрели на меня широко раскрытыми глазами.

Маттео откашлялся и указал на кобуру.

— Ты никогда не притронешься к оружию без разрешения своего отца или моего.

Они оба кивнули, но все равно посмотрели в мою сторону. Вздохнув, я подошёл к ним и взъерошил им волосы, радуясь, что они расслабились, забыв мой резкий тон.

— Почему бы вас не найти свою мать?

Кивнув и улыбнувшись, они бросились прочь.

— Я бы не позволил ему дотронуться до моего пистолета, — заверил меня Маттео, когда я выпрямился.

— Знаю, — сказал я. Со временем Амо научится обращаться с оружием и ножами, но под нашим присмотром, а не в три года.

Зазвонил мобильник. Я не узнал номер. Я поднес телефон к уху.

— Да?

— Лука, — произнес мужской голос. — Давно не виделись. Это Фабиано.

Я чуть не выронил телефон.

— Фабиано Скудери?

Я сделал Маттео знак следовать за мной и включил громкую связь.

— Я зову тебя именем моего капо.

Брови Маттео взлетели вверх.

— Твой капо? — повторил я, все еще пытаясь осознать, что это Фабиано.

— Римо Фальконе. Уверен, ты о нем слышал.

В его голосе послышались веселые нотки.

Да, я слышал о нем. С тех пор как он захватил Лас-Вегас и большую часть Запада, у него постоянно болела голова.

— Ты обратился к нам для переговоров о путях доставки наркотиков. Я его телохранитель и хотел бы приехать в Нью-Йорк для переговоров вместо Римо.

Маттео бросил на