чтобы полностью настроиться друг на друга, но мы находимся в милой, любопытной стадии. Это означает, что я улыбаюсь, когда они бросают тушу мертвого животного к моим ногам и поздравляю их с добычей.

Они признают меня, когда парят над озером, заполненным сотнями плавающих свечей, но слишком очарованы небом, чтобы подчиниться земле. Тропа свечей, ведущая к беседке, покрытой тем же плющом и белыми цветами, что и колонны, привлекает мое внимание, как и движение внутри. Я сбрасываю каблуки и несу их в руках, погружая ноги в прохладную траву, чтобы исследовать, и мое сердце толкает меня вперед, когда я понимаю, кто виновник.

— Привет, красавица, — говорит Кейден, поворачиваясь ко мне лицом только после того, как зажигает свечу, и протягивает руку, чтобы вести меня вверх по ступенькам, мой корсет затягивается с каждым медленным шагом.

— Что это? — спрашиваю я, любуясь очаровательным видом одеяла, украшенного подушками, и корзиной, полной вина и высыпающейся выпечки. Такой же, какой была у меня в Имирате и которую я обожала. В углу стоит свежий, изысканный букет розовых пионов, подсолнухов и звездочек, который, должно быть, стоил целое состояние.

— Это должно было быть сюрпризом, — бормочет он и привлекает мое внимание, прочищая горло и поправляя воротник своего черного дублета.

— Кейден, ты нервничаешь?

— Я никогда этого не делал, — он показывает жестом между нами, — поэтому я не уверен, как сделать это правильно. Прошу прощения, если я тебя перегрузил. Хочешь выпить? Думаю, я…

Я обхватываю его покрасневшие щеки руками и подношу его губы к своим, обвивая руками шею, пока его разум отключается. Кейден вздыхает мне в губы и медленно раздвигает их, проводя пальцами вверх и вниз по моему позвоночнику. Я тереблю кончики его волос и прижимаюсь лбом к его, после того, как мы отстраняемся.

— Ты собираешься меня избаловать, да?

— Абсолютно отвратительно, — отвечает он.

Глаза Кейдена горят, когда я скольжу руками по его груди и провожу языком по губам, прежде чем упасть на одеяло, немного выгнув спину, пока беру охлажденное розовое вино. Его взгляд перемещается с моих бедер на мои губы, когда я обхватываю рот бутылкой и делаю щедрый глоток.

— А если я хочу, чтобы меня баловали прямо сейчас, Командир? — Я отставляю бутылку в сторону и поднимаю платье вверх по ногам, широко разводя бедра. — Что тогда?

Кейден падает на колени, глаза полностью черные, как у развращенного демона, который хочет поглотить мою душу. Должна сказать, мне очень нравится, когда самый опасный человек в Раварине обернут вокруг моего пальца. Я прижимаю ногу к его груди, когда он пытается подойти ближе, но он дергает мою лодыжку и упирается моей ногой в свою.

— Прикоснись к себе. — Наши взгляды остаются прикованными, пока он медленно расстегивает свой пояс с мечом, и отрываются только тогда, когда я делаю, как он приказывает. — Уже мокрая для меня, ангел?

Я киваю, качая пальцами, но это не приносит мне облегчения. Кейден располагается между моих ног и высасывает мои пальцы, входя в меня. Моя спина выгибается над одеялом, но он остается неподвижным, прижимая мои бедра к месту, когда я пытаюсь двигаться на нем.

— Ты думаешь, что можешь раздвинуть ноги и пытать меня без последствий, любовь моя? Я балансировал на грани одержимости до того, как мы поцеловались, но теперь я проклятый человек.

Я тяну его за волосы, побуждая двигаться, но Кейден наполовину смеется, наполовину рычит, прежде чем скользнуть губами по чувствительной коже моей шеи и глубокому вырезу, сводя меня с ума.

— У нас не так много времени, — тяжело дышу я.

— Ты думаешь, мне есть дело до ужина, пока ты подо мной? — Он наклоняется, чтобы погладить мой клитор, и я всхлипываю. — Ты наконец-то избавилась от мысли, что нам не суждено быть вместе?

— Избавилась!

— Часть тебя хочет, чтобы нас поймали, не так ли? — Он начинает медленно двигаться, и я пытаюсь спрятать голову у него в шее, чтобы он не мог видеть правду, написанную на моем лице, но Кейден прижимает меня к запястьям. — Ты хочешь, чтобы они нашли меня глубоко внутри тебя, командира, трахающего принцессу, которую он не может получить, пока у тебя эти чертовы цветы в волосах.

— Больше похоже на демона, — задыхаюсь я, когда его толчки усиливаются. Его лихорадочные руки бродят по моему телу и по ткани, и я делаю то же самое с ним, прежде чем просунуть свои руки под нее и впиться ногтями в его спину.

Кейден поднимает мои бедра от пола и вонзается в меня, покусывая и посасывая сладкие места на моей шее. Я наклоняю голову, чтобы предоставить ему больше доступа. Никаких поддразниваний, никаких медленных стартов или нежных ласк, только чистая потребность.

— Демон, командир, преступник… они не имеют значения, когда ты говоришь их, пока я внутри тебя.

Они не имеют значения и для меня. Ему сказали держаться подальше, и ирония того, что его король найдет нас, так сладка, что я почти разваливаюсь вокруг его члена. Я не хочу принца Галакина или лорда Варавета, я хочу командира, пронизанного тьмой. Я слишком далеко зашла, чтобы беспокоиться о последствиях. Мы должны выглядеть отчаянными и голодными. Два запретных любовника, которые не потрудились сбросить свою одежду, потому что они не хотели потерять драгоценные моменты вместе.

Моя киска сжимается вокруг него, и Кейден прерывает наш поцелуй глубоким стоном, глядя туда, где соединяются наши тела.

— После этого ужина я хочу, чтобы ты лежала на моей кровати с раздвинутыми ногами, чтобы я мог пробовать тебя часами, — рычит он мне в ухо, прежде чем прикусить мочку. — Я хочу, чтобы твои ноги тряслись. Я хочу, чтобы ты кричала мое имя, как молитву. — Воспоминание о том, на что способен его язык, почти сводит меня с ума. — Я планирую запомнить, как именно ты выглядишь, когда стонешь мое имя.

— Ты ужасно требователен, — говорю я, сжимая его ноги, чтобы перевернуть его на спину. — Ты забыл, кто я? — Я опускаюсь на его длину, пока мое тело не оказывается вровень с его, и вскрикиваю.

— Боги, Эл, — Кейден тяжело дышит, руки сжимают мои бедра, когда он поднимает мое платье. Его грудь неровно двигается под моими руками, и я начинаю покачивать бедрами, глядя на него сверху вниз сквозь прикрытые ресницы и затуманенные глаза. — Я могу трахать тебя каждый день до конца своей жизни, и я все равно умру голодным человеком.

Я двигаюсь быстрее, поднимая бедра, пока пятна не начинают медленно танцевать в моём поле зрения, а моё тело не начинает