Даже если в дискуссии и нашлось место для романтики, ее безжалостно развеял Рэй, резко спросив:

— А как насчет ситуации, когда население целой планеты умышленно сводят с ума, чтобы получить огромный всплеск эмоций — или как вы это называете? — подпитку. Это, по-вашему, тоже для всех хорошо?

Он смотрел на Чарвокоррена тем же цепким и пронизывающим взглядом, какой так хорошо удавался самому освеному, хотя, конечно, и уступал последнему в количестве используемых глаз.

Освеном даже не пытался возмутиться столь неподобающему обращению — хотя кто их знает, как на Манкоре принято общаться с президентами? Он лишь вздохнул и мрачно ответил:

— Нет. Это для всех плохо. И именно поэтому я намерен вернуться к вопросу, ради которого мне понадобилась встреча с вами. Мне известно, что вы и ваша команда сумели разыскать тайную лабораторию, в которой разрабатывалось губительное для людей средство. Более того, вам удалось пробраться на территорию этой лаборатории и благополучно выйти оттуда живыми. Не знаю, как вам это удалось, но в данный момент существуют вопросы важнее. Итак, что вы сумели узнать об этом средстве и планах по его применению?

Существуют такие портреты, при взгляде на которые кажется, будто изображенный на них человек смотрит вам прямо в глаза. Причем эффект этот не зависит от ракурса, с какого вы изучаете картину. Отойдите на пять шагов вправо или влево — и получите точно такой же пристальный взгляд, обращенный на вас. Но то иллюзия, созданная мастерством художника. Сейчас же Чарвокоррен действительно смотрел в несколько сторон одновременно. Если ориентироваться только на те его глаза, которые попадали в ноле моего зрения, он внимательно следил за Рэем, Кеном, Брэном и Иолетрией. Последняя, наверное, была выбрана потому, что с самого начала разговора читала выдаваемую лингуаном информацию, проверяя манкорианского переводчика. Вполне вероятно, что пятый глаз сконцентрировался на темных очках Тин-Рока, но я не могла за это поручиться.

Рэй раздумывал над ответом. Конечно, можно было спросить, где именно Чарвокоррен почерпнул столь точную информацию, но если перед нами действительно сидел президент планеты, наличие грамотной системы осведомителей уже не удивляло.

— Если я отвечу на ваш вопрос — вернее, на ваши вопросы, — уточнил Рэй, — дадите ли вы гарантию, что отпустите мой экипаж?

— Разумеется, — без малейшей заминки откликнулся Чарвокоррен, едва его спутник закончил перевод. — И ваш экипаж, и вы сами будете вольны лететь туда, куда вам заблагорассудится. Мне нужны не вы, а исключительно информация, которой вы владеете.

Какое-то время Рэй сверлил президента взглядом, пытаясь разобраться, правду тот говорит или нет, и принять верное решение. Однако игра в гляделки с обладателем восьми глаз — дело априори гиблое, и долго тянуть наш капитан не стал.

— Я расскажу вам то, что нам известно, — произнес он таким тоном, за которым просто обязано было последовать некое «но». И оно последовало. — Но только при условии, что прежде вы объясните мне, как именно собираетесь воспользоваться этой информацией и каков ваш интерес в истории с вирусом.

Дослушав толмача, Чарвокоррен немного помолчал. Но впечатления, будто он колеблется, не возникло. Думаю, правитель давно уже решил, в какие сведения готов посвятить иноземцев, а в какие — нет. Мою правоту подтверждала краткость последовавшей паузы: президент достаточно быстро принял условия Рэя.

— Хорошо, — произнес он, сводя взгляды четырех глаз более-менее в одну сторону. Это было удачно, поскольку с непривычки сразу несколько их направлений выбивали стороннего наблюдателя из колеи. — В нашей цивилизации уже несколько сотен лет не угасают споры о том, насколько допустимо и этично использовать чужую психическую энергию, и при каких именно условиях. В древние времена этот вопрос не имел большого значения, поскольку для той минимальной энергетической подпитки, которая необходима нам как виду, достаточно обычных повседневных эмоций. Однако с появлением технологий все изменилось. Наши ученые открыли способ перерабатывать психическую энергию, хранить результат в специальных биоконтейнерах, а затем использовать для работы аппаратуры и коммуникаций. Это привело к созданию центрального отопления, освещения улиц, телевидения, машин, самолетов, компьютеров…

— Что такое «машины»? — шепотом поинтересовался Джекки.

— Наземные флаеры, — пояснила Гайка.

— А самолеты?

— Нечто вроде флаербусов, как правило, летающих на большие расстояния, — отозвался Рэй.

— Полагаете, мне следует заменить перевод этих терминов? — оживился толмач.

— Перевод в принципе правильный, — возразила Иолетрия, — но эти слова вышли из обихода из-за неактуальности соответствующих им понятий на территории Новой Земли. Зато в дуэллийском диалекте «машина» звучит совершенно органично.

Чарвокоррен что-то недовольно сказал по-манкориански. Переводчик, смутившись, ответил, после чего принес нам свои извинения за невольное отступление. Президент продолжил свой рассказ.

— Психической энергии, вырабатываемой естественным путем, стало не хватать. Изобретения наших ученых поражали воображение, но их применение оказалось чрезвычайно ограниченным. Представьте себе, что у вас в доме есть телевизор, компьютер, холодильник, но нет электричества. Затем произошла катастрофа, унесшая жизни почти тысячи освеномов. Родственники страдали, друзья плакали, огромный город погрузился в траур. Количество накопленной за этот период энергии поразило всех. И повлекло за собой очередной скачок в технологическом развитии. Появились радикалы, считающие, что аналогичные катастрофы следует создавать умышленно, чтобы способствовать прогрессу. Потом их точку зрения стали более или менее тайно разделять политики и торговцы, продающие машины и аппаратуру. В конечном счете выгода оказалась сильнее здравого смысла, и планета погрузилась в пучину мировой войны. Бойни, целью которой было не завоевание территорий, не чужие богатства, а те страдания, которые приносит война как на фронте, так и в тылу. Биоконтейнеры заполнялись в считанные секунды. Вас это как будто радует? — резко спросил он, недовольно уставившись на Брэна.

— Что вы, отнюдь, — отозвался тот, хотя его губы, кажется, и правда тронуло некое подобие улыбки. — Не радует, скорее восхищает.

— Массовое убийство моих соплеменников?

— Нет. Сходство освеномов с людьми, — припечатал док. — Во всяком случае, на политическом уровне. Прошу вас, продолжайте.

И Чарвокоррен продолжил.

— Та война едва не привела к уничтожению всего нашего вида. Итогом стало подписание не только мирного договора, но и общепланетарного закона, накладывающего строгие ограничения на использование психической энергии освеномов в технологической отрасли. Мирная жизнь постепенно налаживалась, население росло, но война и новый закон отбросили прогресс далеко назад. С тех пор мы существуем в состоянии постоянной нехватки энергии. К счастью, освеномы помнят последствия мировой войны, и подобное больше не повторялось. Но наша фауна серьезно пострадала, а в парламент то и дело попадают представители радикальных партий, считающие необходимым изменить или даже полностью аннулировать старый закон. К счастью, ключевых должностей они не занимают. Но деятельность свою продолжают вести. А после открытия существования других разумных цивилизаций политическая борьба приобрела новый виток. «Хорошо, — говорят радикалы, — допустим, поствоенный закон нерушим. Но он касается исключительно освеномов. Об инопланетянах там не сказано ни слова. Давайте объявим войну им. Воздействуем на их эмоциональный фон и получим столь необходимую нам энергию». Вынужден отметить, что у таких лозунгов последователей куда больше, чем у предыдущих, касавшихся только манкорианцев.