Креол закатил глаза. Мардук Куриос, какой этот Эхтенна нудный. Голосом он говорит. Так и хочется ему врезать. Но если с первого же призыва начать бить демонов Элигора, отношения у них не заладятся.

Когда Эхтенна закончил, Креол осмотрел себя и… остался недоволен. Ну да, мышцы улучшились. Их стало немного больше, и они лежали как-то плотнее, что ли… сложно сказать. Креол чувствовал себя сильнее, чем прежде, а вскинув суму с принадлежностями — ощутил, что вещей там будто убавилось, хотя Креол ничего не убирал.

Но и только-то. Он просто стал немного сильнее. Он и до этого был довольно крепок, а теперь стал еще крепче — но и только-то. Это не стоило призыва демона. Не стоило целого желания. А повторно Эхтенну теперь не призвать еще одиннадцать лет.

Креол вдруг почувствовал, что получил не так уж и много от этой сделки.

Одного за другим он призвал Дархея, Шумму, Свинси’Дио и Горту, отдав им тоже приказы. В Шахшаноре прибавилось золота, появились разукрашенные самоцветами ворота и боевой грифон, а также Креол получил еще… кое-что полезное, но все равно ему показалось мало. Дары демонов щедры, но это точно стоило продажи души?

В Креоле начал подниматься гнев на самого себя… но больше на Элигора. В первую очередь на Элигора.

Но Креол сдержался. Так или иначе, впереди у него по меньшей мере лет пятьдесят. Он сумеет что-нибудь придумать. Не обязательно переживать из-за этого прямо сейчас.

Прямо сейчас стоит переживать из-за визита императора, до которого остались считаные дни. От этого зависит грядущий титул архимага.

Энмеркар Второй, конечно, великий император. Люди всегда добавляют это «конечно», словно стараются убедить сами себя. Ни для кого не секрет, что он уступает своему прадеду, полубогу Энмеркару Первому, что приходился внуком пресветлому Шамашу. Даже для самого Энмеркара Второго это не секрет.

Но именно поэтому впечатлить его посложнее, чем его прадеда. Тот-то знал, что он велик и могуч, а его правнуку постоянно приходится это доказывать.

Хотя бы самому себе.

И когда к вратам Шахшанора подъехала вереница запряженных ламассу колесниц, на стенах колыхались знамена. Рабы стояли в две шеренги, прикрыв лица ладонями и низко склонившись. Все были празднично одеты, музыканты играли на флейтах и гобоях, а наложницы Креола держали пышные хлебы с возложенными поверх кусочками шоколада.

Император сошел с колесницы, опираясь на руку глашатая. Он милостиво отломил кусочек хлеба и съел весь шоколад. Это изысканное лакомство из Праквантеша редко доводится вкушать даже императору.

Обликом Энмеркар Второй тоже не был столь грозен и величествен, как Первый. Невысок ростом, худощав, с глубоко запавшими глазами и тонкими губами. Он выделялся лишь пышной завитой бородой, которая спускалась почти до пояса. Одежды на нем тоже были не столь богаты, как на иных его придворных. Ровно до такой степени, чтобы соблюсти обычаи.

Креол стоял, словно столб проглотил. Ему следовало тоже склониться перед владыкой, но шея отказывалась гнуться. К счастью, Энмеркар Второй не придавал значения церемониальным условностям. Он ценил своих магов, знал, сколь велика от них польза, и прощал некоторые вольности.

Особенно лучшим из них — магистрам и архимагам.

— Это и есть знаменитый Шахнашор? — воскликнул император, с интересом разглядывая роспись на стенах. — Я слышал многое о…

— Государь!.. — вскинул руку глашатай. — Кххррм!..

Императорская свита замерла в ожидании, флейты и гобои смолкли, а глашатай развернул длиннющий свиток и звучным голосом провозгласил:

— Энмеркар Второй, сын Энмеркара, внук Энмеркара и наследник Энмеркара Первого, потомок Мескингашара, император и верховный жрец Шумера!

Креол прищелкнул пальцами, и парящий над его головой Хубаксис оглушительно заверещал:

— Креол, сын Креола, внук Алкеалола, Обладатель Радужного Жезла Владык, Поработитель Шумму, Тея и Метху, Победитель Эскетинга и Трех Великих Демонов Энку…

— Я понял, у тебя титул длиннее моего, — перебил император, мягко отодвигая глашатая. — Мы можем пройти внутрь?

— Конечно, светлый государь, — кивнул Креол.

Он остался чуточку недоволен, что в перечислении не дошло до его победы над дочерью Тифона и прочих великих деяний, но и в самом деле — кому есть дело до всей этой мишуры? Креол поправил шелковые шарфы, что таскал с самого утра, и лично повел императора внутрь, показывать свой дворец и хвастаться своим богатством.

Энмеркар, впрочем, смотрел не столько на грандиозные стены и богатое убранство, сколько на Хубаксиса. Вот он и в самом деле вызывал у императора любопытство. Возможно, он никогда не видел джиннов… да, если вдуматься, большинство людей никогда не видели джиннов.

Хотя знают о их существовании, разумеется, все.

А сам Шахшанор владыка всего Шумера разглядывал скорее с отвращением. Креол позаботился, чтобы богатство било в глаза, чтобы повсюду была роскошь и великолепие, но император шагал по этим достойным самих богов залам, глядел на купленные и созданные демонами чудеса… и устало морщился.

— Живешь как в сокровищнице, — высказался он наконец. — Безвкусица.

— Что?.. — не поверил ушам Креол.

— Вот объясни мне, маг. Почему все вы, маги, так набиваете свои дворцы презренным златом? Сороки какие-то.

— Так золото очень магическое, — не растерялся Креол. — Ты не маг, государь, тебе неизвестны тонкости Искусства. Это только со стороны кажется, что мы погрязли в роскоши…

Император ухмыльнулся.

— …Но в блеске золота много волшебства, что полезно для нашего ремесла, — закончил Креол.

— Понятно, почему вы столько дерете за свои услуги. Жрецы тоже мне постоянно талдычат, что золото — металл, особо любимый богами, так что храмам его нужно как можно больше. Теперь выясняется, что магия тоже без него не обходится. Забавно, что всем вам нужен именно металл, из которого делают деньги… Как было бы замечательно, если бы самой волшебной оказалась глина... я бы вас по шею в нее закопал.

Креол в бешенстве повернулся к своему управляющему, но благоразумный Ше-Кемша уже куда-то исчез.

Но в целом Шахшанор императору понравился. Креол месяц посвятил доведению его до блеска и истратил в общем счете двенадцать желаний из шестидесяти, положенных ему на ближайшие одиннадцать лет. Но уж зато теперь это и в самом деле место, достойное императора.

Пруд во внутреннем дворе разлился до настоящего озера, в котором плавали лебеди с золотым оперением. Купальня раздвинула свои пределы, а вода в большие ванны лилась теперь сама собой, из крохотных порталов постоянного действия. Один вел в далекий ледяной океан, другой — в теплое Эритрейское море, третий —