Он был вынужден подбирать слова, потому что если честно сказать императору, что он идиот, архимага Креолу точно не видать еще долго.

— Я же говорил, — не выдержал глашатай. — Колдуны… Они так развращены своей властью… своей незаменимостью… Они сознают это и поддерживают устоявшееся положение вещей. Я знаю этот народ, государь. Каждый из них так много преодолел, чтобы выцарапать у собственных учителей крохи их знаний, что теперь они сами ни за что не проявят большей щедрости к другим. Таковы все колдуны — и Менгске, и Эллильнерари, и вот, Креол.

— Я маг! — не выдержал и Креол. — И не сравнивай меня с этим жадным любителем ослов Менгске!

— Знаешь, маг… — задумчиво сказал император. — Менгске тебя тоже не любит…

— Я знаю.

— Когда мы с ним виделись, и я упомянул, что навещу тебя, он меня отговаривал. Как он там тебя назвал… не помнишь, Эр-Темметху?..

— Помню, — улыбнулся глашатай. — Обезумевшим от злобы содомитом, которому после смерти каждый день будут срать на голову Безголовые и Халай Джи Беш.

— По-моему, он все-таки высказался короче… — с сомнением произнес император. — Но пусть так, доверяю твоей памяти.

У Креола дернулась щека. Он напомнил себе, что сжечь заживо императора — самое тяжкое преступление в Шумере. Вся Гильдия после такого обратится против него — а одолеть в одиночку всю Гильдию у Креола не выйдет.

— Я это говорю не чтобы тебя обидеть, маг, — заверил Энмеркар. — Я это говорю, чтобы ты понял, что Менгске — не самый разумный человек, и он не всегда понимает, что лучше для государства. В присутствии императора он позволяет себе поносить своих коллег по Гильдии. Мне это не нравится. Что если наедине с тобой он поносит меня?

— Мы мало времени проводим наедине, — сказал Креол, не помнивший, когда в последний раз видел Менгске. — Он этого не любит. Боится чего-то, наверное.

— Так или иначе, с Менгске я плохо нахожу общий язык, — посетовал Энмеркар. — К сожалению. Ты всего лишь магистр, но сегодня я по достоинству оценил твое могущество. Я надеялся к тому же, что ты несколько ближе к чаяниям простых смертных… но не все сразу, видимо. Ты по душе мне, маг. Я, пожалуй, даже отдал бы тебе в жены свою племянницу…

Креол внимательно слушал. Он плевать хотел на императорскую племянницу, но стать зятем владыки Шумера — гарантированно стать архимагом. И Энмеркар явно намекает, что предпочел бы заменить Менгске на кого-нибудь другого… неужели сегодня Креол взлетит настолько высоко?

Ну пусть не сегодня, Менгске все-таки еще жив, а с поста Верховного мага уходят только в гробницу…

— Это великая честь для меня, государь, — кивнул он. — Я никогда не видел твою племянницу, но не сомневаюсь…

— Сколько тебе лет, маг? — перебил Энмеркар.

— Пятьдесят четыре.

— О?.. — изумился император. — Ты старше меня на девять лет… а я полагал, что наоборот… Ты кажешься таким молодым…

— Магия, государь, — только и ответил Креол. — У нас нет рецепта бессмертия, но есть некоторые… уловки.

— Хм. А не подойдут ли они… для меня, например?

Креол задумался. В договоре с Элигором не было ничего о запрете продлевать жизнь другим. Среди его демонов есть Ашаттра, способная замедлить старость, есть и Оргхомен, дарующий безусловное здоровье. С их помощью Креол увеличит срок жизни императора минимум втрое.

Да и сам Креол знал некоторые способы… правда, здесь ему потребуется уже постоянно находиться рядом.

— Думаю, что подойдут, — сказал маг. — Но разве не проще обратиться за таким к твоему придворному магу? Что же, мудрый Эллильнерари ни разу не предлагал?..

— Ни разу, — задумался Энмеркар. — И Утухенгаль тоже… правда, пока он был жив, я сам был еще очень молод… Но я даже не знал, что такое возможно.

— А я говорил, — наклонился к его уху глашатай. — Все лучшее они приберегают для себя. Должность придворного мага слишком хлебная, чтобы они проявляли инициативу. Маг выполнит твою просьбу, если сумеет, но только если ты сам придешь с ней к нему. Ему в голову не придет сказать, какими чудесами он может быть полезен, если ты не знаешь о них, светлый государь.

— Таковы не только маги, — поморщился император. — И быть может, в чем-то они правы. Вопросы наследования бы сильно усложнились. Мой отец и мой дед так и не дождались смерти прадедушки и… м-да…

Пирующие невольно опустили взоры. Все знали, как закончили отец и дед нынешнего императора.

— Но я бы все-таки не отказался прожить на пару десятков лет подольше, крепким и здоровым, — заметил Энмеркар. — Все равно моему наследнику только пять лет — малыш Лугальбанда вряд ли успеет потерять терпение.

Когда пиршество подошло к концу, император повелел Креолу присесть подле себя и продолжил беседовать о государственных делах. Придворные же разбрелись по всему дворцу, и Креол только надеялся, что никто не сунет нос в особое отделение погреба или одну из запертых комнат на втором этаже. Он бы предпочел сам за всем приглядывать, но императору же не скажешь: прости, о государь, но я не доверяю твоим слугам, ибо они наверняка идиоты.

К счастью, большая часть свиты великого Энмеркара благоговела перед грозным магом, некромантом и демонологом. С почтением и робостью они разглядывали чудеса Шахшанора, толпились вокруг раздувшегося от важности Хубаксиса и тыкали пальцами в трофеи на стенах пиршественной залы.

Один лишь Эр-Темметху ничего не боялся. Он не верил магам даже на медный сикль. Его должность глашатая не так уж значительна, по большому счету он обязан лишь возвещать о прибытии императора и объявлять прилюдно его новые указы, но Эр-Темметху был из тех, кто не умещается в своем кресле. Не в буквальном смысле — императорский глашатай отличался худобой и малорослостью, так что люди удивлялись порой, откуда в этом тельце столь зычный голос, — но в смысле амбиций.

Все действительно значимые роли в Шумере играют маги и жрецы. По сути это одно и то же. Даже сам император — в первую очередь верховный жрец, хотя об этом сейчас и редко вспоминают. Человеку, не служащему богам, очень сложно пробиться во власть, будь он родовитым из родовитых, как вот Эр-Темметху.

Подобный ему может стать лишь лугалем или дворцовым прислужником, но уж никак не