семьей — чтобы заняться страной; страной — когда хочешь заняться Поднебесной. Все эти четыре умения, хотя и находятся как бы врозь, произрастают от одного корня. Поэтому занятие мудреца в широком смысле охватывает пространство и время: прошлое, будущее и настоящее, обнимает солнце и луну, а в тесном смысле слова — не выходит за пределы собственной персоны. Даже любящий родитель не в состоянии передать этого умения своему сыну. Даже верный подданный не в состоянии поделиться этим с правителем — только те, в ком присутствует некая способность, могут приблизиться к этому.

Тянь Пянь излагал суть искусства дао перед правителем Ци. Выслушав его, циский ван спросил: «Единственное, чем обладаю я, недостойный, это царство Ци. Поэтому и узнать мне хотелось бы о принципах управления именно моим царством». Тянь Пянь сказал в ответ: «Речи вашего подданного как раз о том, как, не имея правления, можно приобрести истинное правление. Это можно уподобить дереву в роще: древесины в нем как бы нет, из него можно только получить древесину. Я полагаю, что конкретно об управлении царством Ци вы можете узнать и сами». Тянь Пянь, понятно, не желал тратить красноречие всего лишь на одно царство Ци, много или мало слов нужно было на это потратить.

Когда изменения и трансформации уже завершены и всякая вещь-существо уже обрела свой внешний образ, вместе со своей природой она уже как бы обрела и свое предназначение. После этого ни одна из них своего предназначения уже не утратит. Так и Пэн Цзу сохранял долголетие как цель жизни и процветал, живя при трех поколениях династии подряд. Этим-то и просияли в потомках пять предков-царей, и этим же приобрел свою великую славу сам Шэнь-нун!

У Ци в разговоре с Шан Вэнем сказал: «Правда ли, что служба нашему правителю вознаграждается только в результате благоприятной судьбы-мин?» Шан Вэнь спросил: «Что Вы имеете в виду?» У Ци сказал: «Установить порядок среди четырех границ, усовершенствовать обучение и воспитание, изменить дурные взгляды и обычаи, заставить правителей и подданных блюсти долг, отца и сына — соблюдать порядок старшинства — кто сделает все это лучше, Вы или я?» Шан Вэнь сказал: «В этом мне не сравниться с Вами». Тот вновь спросил: «Положим, некто, отбросив свою истинную природу, поступит на службу к правителю, и тут же воцарится мир; а на следующий день после того, как тот сдаст свою печать и оставит должность, там начнется смута. Кто больше может преуспеть в этом — Вы или я?» Шан Вэнь ответил: «И тут мне не сравниться с Вами». Тот продолжал: «Когда войско, пехота и конница уже выстроены в ряд, люди — впереди боевых порядков конницы, и при подаче команды барабанным боем все офицеры готовы принять смерть так, как если бы это была жизнь, кто может подготовить это лучше: Вы или я?» Шан Вэнь и на это отвечал: «Нет, и в этом мне не сравниться с Вами». У Ци тогда сказал: «Итак, во всех этих трех случаях, как Вы сами утверждаете, Вам не сравниться со мною, и однако при всем этом по положению Вы выше меня — так разве не от случая зависит успех на службе нашему правителю?» Шан Вэнь сказал: «Прекрасно! Вы спрашивали меня, теперь я также спрошу Вас. Когда происходит передача трона, правитель молод, подданные относятся друг к другу с подозрением, простой народ волнуется — кому можно доверить государство, Вам или мне?» У Ци помолчал, ничего не отвечая. Через некоторое время он произнес: «Лучше Вам». Шан Вэнь сказал: «Вот именно по этой причине я и нахожусь на более высоком посту».

У Ци видел то, в чем он силен, но не видел того, в чем он слаб, знал, в чем его добродетель, но не знал, в чем его порок. Поэтому он одержал победу при Сихэ, но проиграл сражение Ван Цо. И попал в такие обстоятельства, что ему не пришлось даже умереть своей смертью. По этой же причине уский царь сумел одержать победу над царством Ци, но не сумел победить Юэ, а Ци сумело победить Сун, но не смогло одержать верх над Янь. Ибо те, кто способен сохранить в целости царство и свою жизнь до конца своих дней, должны знать, в чем их достоинства и недостатки, преимущество и проигрыш в меняющейся обстановке.

КНИГА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Распознавание откликов / Шэнь ин

Властитель должен уметь распознавать человека не только по речам, но даже по лицу. Главное в получении знаний о человеке не в том, чтобы слушать то, что он говорит. Как говорится, пусть поет — мы подхватим, пусть бежит — мы догоним. Пусть то, что он обещает, он же и выполнит, пусть принимает славу по своей речи, а вот справится ли он с ней — будем судить по результатам. Тогда из речистых никто не станет обещать впустую, и властитель всегда сможет узнать то, что ему нужно.

Когда Кун Сы пришел попрощаться с луским правителем, тот ему сказал: «Властитель Поднебесной таков же, как я, зачем же Вам уезжать [к нему]?» Кун Сы ответил: «Я слышал, что благородный муж как птица: спугнут — улетает». Луский правитель сказал: «Наш властитель не мудр, об этом всем известно, так что Вы покидаете одного немудрого, чтобы попасть к другому немудрому. И после этого Вам кажется, что Вы способны наставить властителя Поднебесной?»

Птица улетает оттуда, где ее спугнут, туда, где ее не спугнут. Однако не всегда возможно узнать, где уйдешь от напасти, где будешь в безопасности. А если, покинув опасное место, окажешься в столь же опасном? Зачем же тогда птице сниматься с места? Именно такого рода ошибку допустил Кун Сы в ответе лускому правителю.

Вэйский Хуэй-ван послал сказать ханьскому Чжао-хоу: «Видимо, Чжэн <было приведено ханьским домом> к гибели. Вам бы позаботиться заранее о том, чтобы оставить надел <их> потомкам. Это то, что мы называем долгом перед лицом возможной гибели и прекращения жертв в храме предков. Если Вы сделаете это, Ваше имя будет прославлено». Тогда Гунцзы Ши Во сказал: «Позвольте мне отправиться туда для ответа». Прибыв в Вэй, он предстал перед вэйским царем и сказал: «Ваша держава повелевает нашему царству оставить надел потомкам чжэнского дома, но мы не можем выполнить повеление. Нам жаль Ваше великое царство из-за того, что в свое время потомок Чу-гуна из дома Шэн стал цзинским