Харви увидел, что Кэт добралась до больничной двери, толкнула ее головой, перевернулась через толстый резиновый коврик для ног к крутому скату пола. Перед ней расстилался длинный, пустынный, темный коридор. Вдалеке клубился пар, слышалось слабое жужжание. Она перестала двигаться. Хотя пальцы одной руки все еще отчаянно царапали линолеум, встать она уже не могла. Красная краска, или кровь, или то и другое вместе измазали пол.

Харви Суайр улыбнулся.

Раздался скрип. Хлопнула дверь. В дальнем конце коридора появились две фигуры. Сиделки в плащах, болтая, возвращались с дежурства.

Убирайтесь отсюда!

Подойдя ближе, они стремительно бросились к Кэт.

Оставьте ее в покое, сучки!

Они наклонились над Кэт.

– Она что, пьяная? – спросила одна.

– Нет, я не чувствую запаха алкоголя. Вероятно, наркоманка, приняла слишком большую дозу.

– Ну и видок у бедняги! Должно быть, упала.

Харви Суайр видел, как Кэт открыла глаза и посмотрела вверх, отчаянно мотая головой, беззвучно произнося какие-то слова.

– Что вы приняли?

Кэт застонала:

– М-м-м…

– Вы можете нам сказать, что вы приняли? – спрашивала сиделка. – Наркотик? – Она повернулась к своей коллеге: – Беги за врачом, быстро.

Губы Кэт едва шевелились.

Оставьте эту сучку в покое.

– Мид… – произнесла Кэт.

– Мид?.. – повторила сиделка.

Уйдите от нее.

– Мидаз… мидаз…

Уходите!

– Мидаз?..

– …азо… мидазолам.

Оставьте ее… И тут Харви Суайр со свистом и шумом полетел через огороженную площадку в лабораторию, назад в собственное тело. Точно так же, как было с ним несколько лет назад. Все нормально. Он доберется до этой сучки. Доберется раньше, чем она заговорит.

Теперь он находился прямо над своим телом, наблюдая, как оно лежит в клетке из проволочной сетки, остекленевшие глаза устремлены прямо на него. Только бы до нее добраться. Прикончить эту сучку.

Что-то с усилием тянуло его.

Нет!

Что-то засасывало его вверх.

Дайте только мне до нее добраться!

Тело его там, внизу, становилось все меньше. Что-то тащило его, но он не хотел этого.

– Нет! – закричал он. – Дайте мне до нее добраться!

Но слов не было слышно. Вокруг него сомкнулась тишина. Тепло уходило. Становилось холоднее. Он почувствовал себя одиноким, беспомощным. Испуганным. Его окружали стены туннеля, они засасывали его, как засасывает муху водосток, и он несся по туннелю со свистом, вращаясь в водовороте темноты.

Вращение замедлилось. Он расслабился. Харви понимал, где он находится, куда попал. Он бывал здесь и раньше. Через минуту появится свет. Яркий белый свет. Ему станет тепло.

Но темнота не уходила.

Движение прекратилось.

Харви чувствовал, что в темноте вокруг него находятся какие-то люди, они наблюдают за ним. Он испугался, стал кричать:

– Эй! Кто тут?!

Но голос его звучал совсем тихо, как у испуганного ребенка.

И затем он услышал свою мать. Голос ее был неприветливым. В нем не чувствовалось теплоты.

– Харви, тебе нужно возвращаться.

– Мамочка! – закричал он.

– Тебе нужно возвращаться. – Голос был недовольным, злым.

– Мамочка!

– Назад!

– Не-е-ет!

Наступила тишина. Он был один. Совершенно один.

Среда, 7 ноября

Во вторник вечером Кэт выкатили на каталке из блока интенсивной терапии. Она уже могла дышать самостоятельно, без эндотрахеальной трубки, но была слишком одурманена, чтобы осознать, что ее выкатили из лифта и снова поместили в палату рядом с той, откуда ее выписали всего два дня назад.

Перед ней расплывчатым пятном появился Патрик, и ее губы, сильно разбитые, попытались сложиться в улыбку. Потом она уснула и проспала всю ночь. Проснувшись на следующее утро, Кэт непонимающим взглядом в полной растерянности уставилась на голые кремовые стены комнаты. Посмотрела на маленький телевизор на кривой подставке, на шкаф, на вазу с цветами.

Кэт была уверена, что ее выписали. Патрик привез ее домой. Неужели это был сон? Потом она заметила свои перебинтованные руки и поломанные ногти, и острое волнение пронзило ее. Она попыталась хоть что-нибудь вспомнить, но между прошлым и настоящим как будто опустился стальной занавес. Где-то в дальнем уголке ее мозга таилось беспокойство, но чем оно вызвано, она не знала.

Занавески на окне были раздвинуты. Кэт видела крюк, подвешенный на желтом канате подъемного крана. Позади крана по синему с металлическим отливом небу плыли облака, похожие на морскую пену. Мысли ее разбивались о стальной занавес.

Доктор Суайр.

Доктор Суайр подходит к ней. Его лицо все ближе. Ближе.

Дверь открылась, и она схватилась за одеяло, готовая закричать, если появится доктор Суайр. Но это была всего-навсего сиделка, высокая угрюмая светловолосая сиделка, которую она видела несколько раз за предыдущую неделю.

– Проснулись? Хотите позавтракать?

– Да, спасибо, – сказала Кэт, хотя совсем не ощущала голода.

Сиделка вышла так быстро, что Кэт не успела ничего спросить. Лицо анестезиолога вновь вернулось, приближаясь, становясь все больше. Послышался стук в дверь.

– Войдите, – сказала Кэт тихо.

В палату вошел высокий мужчина лет под пятьдесят в незастегнутом халате и медленно и аккуратно закрыл за собой дверь. Его седеющие черные волосы были зачесаны назад, серьезное, с мелкими чертами лицо портили кустистые брови, голос звучал резко, выговор был старомодный, аристократический.

– Я доктор Байнс, старший ординатор. Как вы себя чувствуете? – Он бросил на нее встревоженной взгляд.

– Как в тумане.

Уголок его губ слегка дернулся.

– Ну, мы тоже как в тумане. Я полагал, что, вероятно, вы сможете пролить свет на то, что произошло.

Через окно Кэт видела, как крюк стал медленно двигаться вниз по канату. В голове у нее была абсолютная пустота. Что же произошло? Ведь она уехала домой, а теперь снова оказалась здесь.

– Возможно, я смогу вам помочь освежить вашу память. Вас обнаружили в наркотическом опьянении в одном из коридоров клиники поздним вечером в воскресенье со связкой ключей, которые вы, совершенно очевидно, украли. В научно-исследовательских лабораториях заметны следы борьбы. Раньше вас видели вместе с доктором Суайром около операционной.