Внимая напутствиям Андрея, новообращённые христиане дивились и ужасались.

— Итак, дети мои, — продолжал апостол, — храните вверенный вам залог. Вернём же его незапятнанным Тому, Кто нам его оставил, и скажем Ему смело, представ пред Ним: «Вот, неповреждённым принесли мы Тебе Твой дар. Что даруешь Ты нам из Своих благ?» А Он тотчас ответит вам: «Дарую Я вам Себя, ибо всё, что есть у Меня, даю Я Своим людям. Если жаждете вы незатухающего света — это Я; если жизни, не подверженной изменению, — это Я; если отдыха от праздных трудов — то Я ваш Отдых; если друга, дающего не земное, но небесное — то Я ваш Друг; если отца для нуждающихся на земле — Я ваш Отец; если родного брата, который освободит вас от неродных вам братьев, — Я ваш Брат. И если чего-то ещё, более любезного для вас, желаете вы и ищете, то есть у вас Я со всем, что у Меня, и всё Моё — с вами». Именно так, возлюбленные мои, ответит вам наш Господь, и возможна ли более высокая награда?

Когда сказал это Андрей, одни из братьев заплакали, а другие возликовали. Горячее же всех возгорелся душой Стратокл. Став новообращённым, устремился он умом своим ввысь, чтобы оставить всё тленное и прилепиться к нетленному Слову.

4. В СПАЛЬНЕ ПРОКОНСУЛА ЭГЕАТА

Великое ликование царило среди братьев во Христе, дни и ночи проводили они в молитвенных собраниях в претории у Максимиллы, пока проконсул был в отъезде. Так, в один из воскресных дней собрались ученики в его спальне, где слушали проповедь Андрея, но слуги вдруг сообщили Максимилле, что вернулся её муж и вот-вот войдёт в свою спальню. Макси-милла нимало не смутилась этому известию и стала спокойно ждать, что случится, когда застанет здесь Эгеат множество посторонних людей. Понял это Андрей и обратился ко Господу: — Господи Иисусе, пусть не входит в эту спальню Эгеат, пока безбоязненно не выйдут отсюда рабы Твои, собравшиеся ради Тебя. Знай, что Максимилла всегда старается ради нас, чтобы собирались мы здесь и отдыхали. Но раз Ты счёл её достойной стяжать Твоё Царство, то пусть она ещё более утвердится вместе со Стратоклом. Останови же натиск разъярённого льва, напавшего на нас, и спаси нас всех!

В тот самый миг проконсул Эгеат переступил порог своего дома — и внезапно занедужил животом, так что его всего скрутило прямо во дворе, и принесли ему тут же стульчак, на котором просидел он в мучениях несколько часов, ничего не замечая вокруг. Вот и не увидел он, как все братья вышли из его спальни и прошли мимо него, ибо Андрей перед тем возложил на каждого руку со словами:

— Да сокроет Иисус вашу видимую оболочку от свирепого Эгеата, а невидимая ваша сущность пусть утвердится в Нём! — И вышел за ними, осенив себя крестным знамением.

Зримо навстречу Эгеату вышел лишь Стратокл и обнял брата, которого давно не видел, но улыбался он ему одним только лицом, а душа его не радовалась. Столь же притворно поприветствовали хозяина рабы и вольноотпущенники, ведь в душе они его боялись.

Эгеат поспешил в спальню в надежде, что Максимилла ещё спит и что он овладеет ею спящей, ибо сильно желал её. Но она молилась, а когда в спальню вошёл распалённый муж, отвернулась от него и опустила глаза. Эгеат поначалу решил, что это она о нём молилась, а потому сказал ей:

— Дай мне прежде свою правую руку, и поцелую я ту, которую впредь не просто женою буду звать, но полноправной своею владычицей — вот как уверен я в твоём целомудрии и в твоей любви ко мне!

На самом же деле молилась Максимилла втайне так: «Избави меня, Господи, от нечистого соединения с Эгеатом и сохрани чистой и целомудренной служащую Тебе, моему Богу», — но Эгеат этих слов не слышал, и когда он приблизился к её устам, чтобы поцеловать их, она оттолкнула его:

— Не пристало, Эгеат, после молитвы мужским устам припадать к женским.

Поражённый её суровостью, проконсул молча отступил и, сняв дорожную одежду, прилёг отдохнуть и тут же заснул, так как устал от долгого пути.

— Ступай, сестра, к блаженному Андрею, — шепнула тут Максимилла Ифидаме, — пусть приходит сюда и возложит на меня руки с молитвой, пока Эгеат спит.

Андрей, узнав о постигшем Максимиллу несчастье, поспешил к ней, и были с ним также Стратокл, который следовал за апостолом всюду, и ещё один брат во Христе — Антифан. Вошли они в соседнюю с Эгеатом комнату — спальню Максимиллы, и возложил на неё Андрей руки с такой молитвой:

— Помоги нам, Боже мой, Господи Иисусе Христе, предвидящий всё наперёд! Тебе вверяю я свою добрую рабу Максимиллу. Пусть усилятся в ней Твоё слово и сила, пусть одолеет она укреплённым Тобою духом и насильника Эгеата, и враждебного змия, и пусть пребудет впредь, Господи, незапятнанной её душа, очищенная святым Твоим именем. Более же всего убереги её, Владыка, от мерзостной нечистоты плотского соития, усмири дичайшего и ничем не вразумляемого нашего врага, который исходит от видимого её мужа! Соедини же её с мужем внутренним и незримым, которого Ты лучше всех знаешь и ради которого свершается всё Твоё таинство домостроительства! Да получит она столь твёрдую веру в Тебя, что обретёт истинных своих родственников, от мнимых же избавится, ибо они лишь притворяются её друзьями, а на самом деле — враги ей.

Помолившись так и вверив Максимиллу Господу, удалился Андрей вместе со Стратоклом.

А Максимилла придумала вот что. Призвала она внешне весьма миловидную, но чрезвычайно испорченную по своей природе рабыню по имени Евклия и говорит ей:

— Буду благодетельницей тебе и одарю тебя всем, о чём ни попросишь, — только помоги мне в одном деле и сохрани его в тайне.

А Евклии того только и надо было — разделить ложе с Эгеатом, ведь именно это предложила её госпожа, желая оставаться впредь непорочной. Поскольку у женщин принято пользоваться уловками врага, украшая себя соблазнительными одеждами, подкрашивая своё лицо и завивая волосы — и тем самым ещё больше скрывая свою потаённую сущность, — то украсила Максимилла своими нарядами блудливую Евклию и отправила её в спальню к сонному Эгеату, а тот овладел ею, думая, что это Максимилла, и отправил обратно в её комнату, как это было у них заведено. Так получила Максимилла передышку от похотливых домогательств мужа и могла теперь тайком, радуясь о Господе, не отлучаться от Андрея.

И вот, в течение восьми месяцев Эгеат незаконно изливал своё злое семя в порочное лоно Евклии, и она понесла от этого, тогда как с чистой кровью Максимиллы, благой по своей изначальной природе, не могло оно никак соединиться, так что не было у них детей. И тогда потребовала Евклия от госпожи даровать ей свободу — и тут же получила её; ещё через несколько дней потребовала немало денег — и не отказала госпожа. С тех пор постоянно получала она от Максимиллы платья, ткани, повязки, но не могла никак насытиться, зато рассказала о своём сомнительном положении товарищам-ра-бам, кичась им и превозносясь над остальными. Те поначалу разгневались на хвастовство Евклии и заткнули ей рот бранью.

Но та, посмеиваясь, показала им множество подарков от госпожи, так что те пришли в недоумение и не знали, как им теперь быть. А Евклия, ещё больше возгордившись, решила воочию показать им, кем она предстаёт пред господином, — и вот, когда напился он до беспамятства, вошла к нему в спальню с двумя из рабов и поставила их в изголовье кровати, а сама стала будить его непристойными ласками. Полуочнувшись, Эгеат крикнул ей: