– Боже мой. А пригороды?

– Сменятся хозяева у Мурома, сменятся и у пригородов. Крови везде будет – залейся. Я хочу, чтобы ты уразумел одну простую вещь, Валя, – изменить уже ничего нельзя. Здесь с тобой разговаривают только потому, что не хотят лишних сложностей. Это очень серьезные люди, за ними стоит такая сила, которая в случае чего не посчитается с потерями. Но, пока есть возможность, они предпочитают зря трупы не плодить. Скажу прямо – тебе очень повезло. Ты сохранишь не только жизнь, но и все свое имущество, если, конечно, согласишься сотрудничать.

– Что требуется сделать? – отчеканил Валентин.

– Ровно то, что тебе поручили – вернуться и доложить. А чтобы ты ненароком не сбился, передашь доклад в письменном виде.

– В письменном? – удивился Бережной. – Но… кто же его напишет? Ведь Александр Дмитриевич…

– Дикой жив. Пока.

– Господи боже.

– Кстати, ты сможешь опознать его подпись?

– Ну, я видел пару раз, длинная такая, размашистая. Думаю, что смогу. Точно смогу. Да-да, я узнаю.

– Хорошо. А что скажешь про ногу?

Бережной посмотрел на алый бинт и поморщился, вспомнив о простреленном бедре.

– Скажу – выродки ждановские стрельбу устроили по пьяни. Здесь такое случается.

– Молодец. Сиди тут. Я поговорю с капитаном.

– Ну что? – с порога начал Репин. – Он готов?

– Валя не может быть не готов, – ответил Стас, прикрыв за собой дверь. – Вопрос только в твердости его намерений. Я пообещал ему жизнь и сохранность имущества в обмен на сотрудничество, припугнул неминуемой кровавой баней по всему Мурому и пригородам. Потеря гостиницы и потеря жизни, для него – несчастья одного порядка.

– Так я не понял, можно ему доверять или нет?

– Для верности не помешало бы познакомить Валю с Сатурном. Нужно чем-то подкрепить мои увещевания о кошмарной силе, позарившейся на Муром.

– Черт, – оскалился Коллекционер, – я хочу это видеть.

Репин задумался, почесывая подбородок:

– Ну, в принципе, можно. Сейчас схожу.

Через минуту капитан вернулся вместе с великаном.

– Ты эту хреновину со вчерашнего дня не снимал, что ли? – кивнул охотник на торчащую из-за плеча Сатурна рукоять ГШГ.

– Чего надо? – огрызнулся тот.

– Так даже лучше, – смерил Стас великана взглядом. – Нужно произвести впечатление на одного товарища. Справишься?

– Чего делать-то?

– Просто зайди в соседнюю комнату и… ну, не знаю, сделай вид, будто что-то ищешь, а потом выйди.

– Все? – посмотрел Сатурн на капитана.

– Выполняй.

– Нам нужно письмо от Дикого с автографом, – продолжил Стас, когда широкая спина великана исчезла за дверью. – На Валин язык полагаться не стоит. Начнет мямлить, запинаться, и пиши пропало. Кол, сможешь организовать?

– Понадобится медик, – ответил тот без доли иронии.

– Зачем? – нахмурился капитан.

– Чтобы приводить пациента в сознание.

– А без садизма никак?

– Сам попробуй. Может быть, случится чудо, и Дикой поддастся на уговоры.

– Ладно, убедил. Дьяченко!

– Вызывали? – в дверях появился заспанный и не по форме одетый сержант.

– Да. Сон временно отменяется. Нужна твоя помощь в допросе. Проследишь, чтобы задержанный не отрубался. А теперь марш наверх.

– Есть. Только сумку захвачу.

– А я пойду Валю проведать, – направился Стас к выходу. – Что-то там подозрительно тихо.

– Обожди, – остановил его капитан. – Дай нашему гостю время на размышление. Присаживайся. Куришь?

– Нет.

– А я закурю. – Репин достал кисет, ловко скрутил папиросу и, сунув ее в рот, чиркнул зажигалкой. – Вот дурное дело, да и накладное, а бросить не могу. Ты сам-то откуда?

– Из Владимира.

– Не бывал. Большой город?

– Тысяч тридцать или меньше.

– Нда, – причмокнул капитан, раскурив самокрутку. – А ведь когда-то числился областным центром, полмиллиона человек проживало. Хотя Владимиру еще повезло. Большинство ему подобных городов просто исчезли. Тридцать минут войны, и страна с многовековой историей перестала существовать. Но ничего, это дело поправимое. Главное, что люди уцелели, а государственность мы восстановим. Обязательно восстановим.

Стас взглянул на Репина и усмехнулся.

– Что? – правая бровь капитана вопросительно поднялась. – Не веришь?

– С трудом.

– А зря. Народ созрел. Давно. Только вот идти ему не за кем было. Кругом царьки, уцепятся за власть в городишках и сидят. Грицук тот же – сколько лет он Муромом рулит? Больше тридцати! И что он успел сделать? Стену построил да войну развязал с Навашино. А за что воевали? За железнодорожное имущество. Отобьют цех-другой, станки вывезут и дальше. Как хомяки, все к себе в нору. А что мешало ему тогда в два, в три раза больше народу под ружье поставить, да и прибрать все на корню вместе с городом, с заводами, с судоверфью? Но нет, слишком крупно для Грицука оказалось. Лишние хлопоты. Таким царькам вполне раздольно на своем пятачке, о большем и не мечтают. Но теперь все изменится. Муром – только начало. Скоро под стяги Легиона встанут десятки, сотни тысяч, и нас будет уже не остановить.

– А кто не встанет, с ними как?

– Найдутся и такие, – кивнул капитан. – Но они просуществуют недолго. Работа на рудниках и лесозаготовке не оставляет много времени для вольномыслия.

– Единство через террор?

– Разумеется. Становление государств не бывает бескровным. Только массовые расстрелы спасут Родину. Знаешь, кто это сказал?

– Кто?

– Владимир Ульянов, известный также как Ленин, – идеолог, вдохновитель и организатор революции тысяча девятьсот семнадцатого года, которая повернула всю российскую историю в иное русло. Там дело тоже было на исходе мировой войны, Первой мировой. А потом началась война гражданская. У нас промежуток, конечно, побольше, но очередность та же. Думаю, что и результат получим сопоставимый. А вообще…

Вопль боли, приглушенный перекрытиями, донесся с верхнего этажа, нарушив мысль капитана.

– Черт побери. Что там происходит?

– Похоже, у Дьяченко сегодня будет много работы, – улыбнулся Стас.

– Да, – хмыкнул в ответ Репин. – Ну, так я к чему разговор-то веду – присоединиться к нам не желаешь?

– К Легиону? А разве у вас личный состав не…

– Вижу, Сатурн много чего рассказал.

– Он не виноват. Когда-нибудь научится врать. Так что теперь и со стороны берете?