- Правда? – нахмурился он. – Надо эту практику прекращать. Этак все начнут ездить туда-сюда, а пострадает учебный процесс!

- Согласно договору, мы имеем право сами распоряжаться своими выходными…

- Вот и я собираюсь распорядиться своими, - напомнил о себе я. – Разрешите идти?

- Нет, Груви! Мы с вами еще не закончили!

- А что со мной заканчивать? Вы хотите передать меня в ведение братьев-инквизиторов? Поздно.

Я развернулся к Наблюдающим так, чтобы не видели остальные, и продемонстрировал свой гильдейский знак.

Эффект был именно тот, которого я от них ожидал. Они удивились. Две статуи превратились в двух живых людей. Нет, на лицах по-прежнему ничего такого не отражалось, но глаза выдавали. Инквизиторы не ожидали увидеть тут своего.

- Да, - сказал я. – Это именно то, о чем вы подумали, братья.

На сей раз слово выскользнуло легко и без запинки. Если честно, мне было бы тяжело считать своими друзьями, соратниками и коллегами тех, кто пользуется чужими жизнями для достижения своих целей. Кто-то из преподавателей Колледжа – «наставник» - убил Измора Претич-Дунайского, кто-то сколотил из вчерашних детей группу и готовит их… для чего? Не суть важно. Важно то, что мне с такими людьми не по пути. Инквизиторы, по крайней мере, не врут… почти. Как я. Инквизитор, работающий под прикрытием.

- Вы о чем? Что происходит? – заволновался ректор. – Груви, я требую объяснений! Как ваш начальник…

- Как мой начальник, вы должны были до последнего защищать своего подчиненного, - парировал я. – Отдавая меня на расправу Инквизиции, вы подрываете свой авторитет.

Мы обернулись на Рихарда Вагнера, который замер в дверях, прислонившись к косяку. Поза его была расслабленной, но мне показалось, что он повернул массивное кольцо камнем внутрь, пряча его в ладони. И при этом пальцы как бы невзначай касаются его собственного гильдейского знака. Атака. Он готов к атаке? Да.

- Немедленно выйдите вон, Вагнер! – рявкнул ректор.

- {Мэтр} Вагнер, с вашего позволения, - с каменным лицом уточнил тот, так медленно и плавно меняя позу, что мне даже в том, как он отступил, прикрывая двери, почудился вызов.

- И вы тоже!

Секретарь, к которому это относилось, вжал голову в плечи, вышмыгивая вон. Мне стало его жалко.

- А с вами… {коллега} Груви, мы будем разбираться отдельно, - дошла очередь и до меня. – Я вызывал Наблюдающих, чтобы они разобрались с вашим неподобающим поведением. С вашим появлением в стенах Колледжа тут начали происходить странные и пугающие вещи. Двое студентов мертвы. Несколько человек попали на больничную койку. Пропали двое преподавателей…

- Простите, но только один! – не выдержал я. – Мэтр Горбжещ…

- Мэтр Горбжещ утром того дня, когда вы переступили порог Колледжа, был на рабочем месте! Тому есть свидетели! Но потом он отправился… пройтись и не вернулся вовремя!

- «Отправился пройтись»? Теперь это так называется? – еще один крохотный кусочек мозаики возник ниоткуда. Как я мог про это забыть? Теперь весь расклад надо переделывать. Конечно, это можно объяснить простым совпадением, но… - А когда точно он пропал? Дело в том, что я появился в Колледже третьего груденя. А к занятиям приступил только пятого.

- Сейчас это не важно…

- Нет, - внезапно отмер младший Наблюдающий. – Это важно. Так какого же числа исчез мастер Горб… - он слегка запнулся на корявой фамилии, - мастер Горбжещ?

- Я… не слежу за своими сотрудниками, - скривился ректор. – Считаю, что людям надо доверять… считал! – ядовитым тоном уточнил он, бросив в мою сторону убийственный взгляд. Я ощутил горячую волну, на миг окутавшую тело, и отшатнулся. Мелькнула мысль, что только что на меня попытались навести порчу. И навели бы, если бы не два наблюдающих. Просто в самый последний момент ректор… что? Опомнился? Взял себя в руки? Сообразил, что преступает границы дозволенного? Выдал себя?

Но нет. Этого просто не может быть! Это ведь не может быть {настолько} просто. Или…

- То есть, - снова заговорил Наблюдающий, - вы не знаете, когда именно и при каких обстоятельствах исчез мастер Горбжещ?

- Да.

- Какой это был день седмицы? – задал вопрос старший.

Ректор бросил взгляд в сторону секретарского стола, но там было пусто. Однако пауза дала мне время самому произвести подсчеты:

- Понедельник. Я приступил к работе во вторник.

- Точно?

- Да. У меня в расписании, которое я помню, - не удержался от шпильки, - первое занятие по пентаграммостроению у второго курса именно во вторник. Я со второкурсниками занимаюсь только по вторникам, четвертокам и еще одна лекция у них в пяток. В остальные дни я их не встречаю… если только в коридорах и столовой. А самое первое занятие – оно всегда самое запоминающееся.

Я не стал упоминать, что мельком видел мастера Горбжеща в Колледже и позже означенного срока. Как-никак, это мое расследование и отдавать ценные сведения в руки посторонних… увольте!

- Благодарю вас, мастер, - кивнул Наблюдающий, давая этим понять, что принимает мое инкогнито. – Значит, вы не знали, где находился в понедельник ваш сотрудник, магистр?

- Вы меня в чем-то обвиняете? – сообразил ректор. – Но почему? Ведь это я вас вызвал…

- Да. Вызвали вы. Но вот предоставленные вами сведения заставляют задуматься…

- О чем? О том, что мой подчиненный мало того, что некомпетентен в некоторых вопросах, так еще и ведет себя подозрительно! Я все изложил на бумаге и…

Донос? Этот старый мухомор написал на меня донос? От удивления я промолчал.

- И по факту проверки данные не подтвердились, - с каменным лицом сообщил Наблюдающий. – Поскольку некомпетентность {вашего подчиненного} подлежит сомнению. Как и его подозрительное поведение.

- Но он опаздывает на занятия! Систематически! Он сегодня прогулял факультатив…

- И, несомненно, у него были на то причины…

- Тем более что факультативы – это дополнительные занятия с отстающими, - вылез я, - а в моей группе таких нет.

- Но студенты…

- Просто хотели пообщаться с преподавателем лишний раз. Мы и общались… с некоторыми из них. На свободные темы. А если вам хочется уточнить, какие именно, то… мы обсудили вопросы межличностных отношений, затронули такое понятие, как рациональное распределение сил и нагрузки,