Ей хотелось сказать намного больше, отчитать его за подобную просьбу, но она сдержалась, вспомнив, как тот относился к нотациям, будучи щенком.

– Все просто. – Он пожал плечами. – Позволь мне сбежать. Я слышал, твои охотницы говорили, что остались две неповрежденные машины. Если доберусь до одной…

– Все это, конечно, здорово, но что делать мне? Как это объяснить?

– Зачем тебе что-либо объяснять?

Марика показала на остальных пленников:

– Они будут знать. И расскажут на допросе. Понимаешь? Ты ставишь меня перед кошмарным выбором, Кублин. Которого я хотела бы избежать.

Стрельба за рекой усилилась. Похоже, банда кочевников была весьма многочисленна, и Дортеке приходилось куда хуже, чем она ожидала.

– Кто хватится в такой суматохе одного пленника? Ты же можешь что-нибудь сочинить, Марика.

Ей не нравились льстивые нотки в его голосе. И она не могла избавиться от ощущения, что он не вполне тот, кем казался.

– Мои меты не настолько глупы, Кублин. Тебя обязательно хватятся. А мои послушницы обнаружат, как ты пробираешься к машинам. Тебя убьют, не раздумывая. Они жаждут крови. А после всего, о чем они узнали, – особенно крови самцов.

– Марика, это Критца. Критца почти четыре года была моим домом. Я знаю эту местность…

– Помолчи.

Марика ушла в себя, открывшись Всеединому. Это был один из первых уроков силт – отдаться во власть интуиции, когда не знаешь, что делать. Позволить Всеединому обратиться к твоей душе.

Вернулся прежний жуткий кошмар, полный боли, лихорадки, страха и беспомощности. На самом деле это был Кублин, в мысленном контакте с которым пребывал ее разум, но тогда она этого не знала и ничем не могла помочь.

Грауэл была права. Хотя он и призывал вспомнить прошлое, это был вовсе не тот Кублин, с которым она делила чердак в логове матери. Это был Кублин, который выбрал собственный путь, став… А кем, собственно, он стал?

Кошмар не уходил.

Возможно, разум сделал неверный выбор. Возможно, ее здравомыслие ненадолго уступило безумию последних десятков часов, полных нескончаемого напряжения. Сама не сознавая, что делает, она поймала призрака и, найдя своих послушниц, слегка коснулась каждой, лишив чувств.

Дортека, однако, какое-то время сопротивлялась, прежде чем сдаться.

Марика вернулась в тело:

– Ладно, Кублин. Давай беги. Забирай машину и сматывайся отсюда. Это может мне дорого обойтись. Не медли. Уходи. Я не смогу долго тебя прикрывать.

– Марика…

– Иди. И лучше никогда не попадайся мне на пути, ни при каких обстоятельствах. Ради тебя я рискую всем, что у меня есть.

– Марика…

– Заткнись, дурак проклятый, и убирайся! – завопила она, не в силах вынести уже начавшуюся душевную боль.

Кублин бросился бежать.

Остальные пленники смотрели ему вслед. Некоторые самцы поднялись и сделали пару шагов, будто собираясь последовать за ним, но тут же застыли, увидев взгляд Марики. Они раскрыли рты, пытаясь протестовать, и в то же мгновение, будто по собственной воле, винтовка Грауэл развернулась в лапах Марики и открыла огонь.

Пленники попытались броситься врассыпную. Опустошив винтовку, Марика достала пистолет и покончила с оставшимися.

Из снежной пелены выбежали Грауэл и уцелевшая сестра-бата.

– Что случилось? – спросила Грауэл.

– Они пытались сбежать. Меня стало клонить в сон, а они попытались сбежать.

Грауэл ей не поверила. Она уже успела пересчитать тела, но ничего не сказала. Взгляд баты оставался бесстрастным.

– Как ты сегодня себя чувствуешь? – спросила ее Марика. – Сумеешь помочь мне вести корабль?

– Да, госпожа.

– Хорошо. Отправимся в Акард, как только Дортека покончит с кочевниками.

Марика поняла, что стреляющие быстро перемещаются в сторону реки.

Она судорожно вздохнула, внезапно сообразив, что натворила. Лишив чувств послушниц, чтобы Кублин смог ускользнуть, она оставила охотниц без главного преимущества в бою. У них не было силт, которые бы их поддержали. Нырнув в пустоту, она нашла призрака и устремилась через реку.

Все было именно так, как она и предполагала. Охотницы отступали перед отрядом кочевников, насчитывавшим больше двух сотен. Большинство послушниц лежали убитые там, где она оставила их без сознания.

Глупо. Глупо. Глупо.

Поймав призрака посильнее, она обрушилась на кочевников, неся смерть в их ряды. Они толком не понимали, что происходит – мало кто мог увидеть друг друга сквозь снежную пелену, – но продолжали наступать, тесня охотниц Марики.

Марика помогла угодившей в серьезный переплет Барлог, затем окинула взглядом склоны, убивая то тут, то там… Но, вернувшись к Барлог, обнаружила, что охотница снова оказалась в ловушке.

Лишь десяток ее мет добрались до реки.

Только собравшись вместе, намереваясь пуститься в погоню на открытой местности, кочевники обнаружили, насколько велики их потери.

Марика снова яростно обрушилась на них, и они в панике разбежались.

Поискав Кублина, она нашла его на дальнем склоне, на безопасном расстоянии ниже по течению от места схватки. Пока он не добрался до работающей машины, Марика держалась рядом, приканчивая любого подобравшегося близко кочевника. Хотя Кублин, похоже, ощущал их присутствие не хуже ее. К тому же, как и говорил, он знал местность и умел маскироваться.

Тем не менее Марика парила над ним, пока он переливал топливо в баки машины, а затем заводил двигатель. Когда машина начала взбираться по дороге, по которой до этого пришли атакующие, Марика поспешила обратно в тело.

Она вымоталась еще больше, чем накануне вечером.

– Марика? – спросила Грауэл. – С тобой все в порядке?

– Все хорошо. Мне нужно поесть и отдохнуть. Принеси мне еды. – Стрельба полностью прекратилась. – Есть известия оттуда?

– Пока нет. Ты была там?

– Да. Там творился настоящий кошмар. Сотни дикарей. И Дортека ошиблась – с ними были силты. Дикие силты. Думаю, большинство наших мет погибли. Большая часть послушниц – наверняка. Я не смогла найти следов.

Губы Грауэл дрогнули, но она промолчала. Марика задумалась: какие мысли скрывает равнодушный взгляд охотницы?

Охотницы начали собираться, как только Грауэл развела костер и стала готовить еду. Пришли лишь семь. Марика ни на что не отзывалась, ненавидя себя до глубины души. Она испортила все, что только было можно. Кублин… чтоб его прокляло Всеединое! Зачем он объявился? Почему не погиб? Почему судьба свела их именно сейчас?

– Марика? Поешь.

Грауэл подала ей еду первой. Марика механически ела, не ощущая вкуса.