— Погодите. Пусть сначала расскажет Энни.

— Да, мадам. Вы ведь знаете естественнонаучную аудиторию в Новом дворе, ее видно из нашего крыла. Я проснулась в половине второго, посмотрела в окно и увидела, что в аудитории горит свет. Странно, подумала я, с чего бы в такой час. А потом увидела: за шторами будто кто-то движется.

— Значит, шторы были задернуты?

— Да, мадам, но они же желтые, так что тень была хорошо видна. Я какое-то время на нее смотрела, а потом фигура исчезла, а свет остался. Чудно, подумала я. Тогда я разбудила Кэрри и попросила у нее ключи, чтобы проверить, не творится ли там неладное. Она тоже увидела свет, а я ей и говорю: «Пошли со мной, Кэрри. Мне одной страшно». И Кэрри пошла.

— Как вы шли: через трапезную или через двор?

— Через двор, мадам. Думали, так быстрее. Через двор и железные ворота. Мы попытались заглянуть в окно, но оно было заперто, а шторы плотно закрыты.

Они вышли из Тюдоровского здания, оставив позади вполне безмятежные коридоры. В Старом дворе тоже царила тишина. В библиотечном крыле было темно, только в окне мисс де Вайн горела лампа да в коридорах мерцал тусклый свет.

— Аудитория была заперта, и ключ в замке: я попыталась посмотреть через замочную скважину, но ничего не разглядела. А потом вдруг я заметила, что занавеска на двери не до конца задернута — а дверь-то стеклянная, вы знаете, мисс. Я заглянула в щель и увидела какую-то черную фигуру, мадам. «Вон оно!» — говорю. А Кэрри говорит: «Дай я посмотрю», — и меня толкает. Я ударилась локтем об дверь и, наверно, его спугнула: свет сразу погас.

— Да, мисс, — горячо подхватила Кэрри. — А я говорю: «Вон оно!» — а тут вдруг страшный треск, просто жуткий, и что-то грохнулось. Я и завопила: «Оно нас увидело!»

— А я говорю Кэрри: «Беги скорей за деканом!» Кэрри пошла за деканом, а оно еще некоторое время возилось за дверью, а потом я больше ничего не слышала.

— Пришла декан, и мы еще немного подождали, а потом я говорю: «Неужели оно там лежит с перерезанным горлом?» А декан говорит: «Ну хватит уже! Вели вы себя глупее некуда. Оно вылезло в окно». А я говорю: «Но ведь на всех окнах решетки». А декан мне: «Оно вылезло через окно фотолаборатории». Дверь лаборатории тоже была заперта. Мы выбежали на улицу и посмотрели: окно и правда нараспашку. Тогда декан велела: «Позовите мисс Вэйн». И мы пошли за вами, мисс.

Они подошли к восточному углу Нового двора — там их ждала мисс Мартин.

— Боюсь, наша старая знакомая улизнула, — сказала декан. — Зря мы сразу не подумали о том окне. Я обошла двор кругом, но ничего подозрительного не заметила. Будем надеяться, она легла спать.

Гарриет осмотрела дверь. Она явно была заперта изнутри, а занавеска задернута не до конца. Но внутри было темно и тихо.

— Что намерен предпринять Шерлок Холмс? — поинтересовалась декан.

— Думаю, нужно войти, — сказала Гарриет. — Я так понимаю, у вас нет длинных плоскогубцев? Нет? Тогда попробуем разбить стекло.

— Не порежьтесь.

Сколько раз, подумала Гарриет, ее собственный детектив, Роберт Темплтон, врывался в комнату, вышибая дверь, и обнаруживал на полу труп финансиста! С нелепым чувством, будто разыгрывает спектакль, она приложила край халата к стеклянной панели и резко ударила по ней кулаком. К ее удивлению, стекло разбилось и, тихонько звеня, посыпалось внутрь — как и должно было. Оставалось обернуть руку шарфом или носовым платком, чтобы не порезаться и не оставить лишних отпечатков пальцев на ключе и дверной ручке. Декан любезно дала ей чем обмотать руку, и Гарриет открыла дверь.

Первым делом она посветила на выключатель. Он не был нажат — Гарриет нажала его концом фонарика. Помещение осветилось.

Это была голая, неуютная комната, оборудованная лишь парой длинных столов, твердыми стульями и доской. Она называлась естественнонаучной аудиторией отчасти потому, что мисс Эдвардс иногда использовала ее для индивидуальных занятий, где ей было не слишком нужно оборудование, в первую же очередь — потому, что некий давно почивший благодетель в свое время пожертвовал колледжу деньги, а вместе с ними уйму книг по естественным дисциплинам, наглядных анатомических пособий, портретов покойных ученых и витрин с минералами. И так непонятно, что делать с таким богатством, но благодетель еще и потребовал, чтобы весь этот скарб разместили в одной комнате. В других отношениях комната не слишком подходила на роль естественнонаучной аудитории — разве что была соединена с чуланом, где находилась раковина. По этой причине фотолюбители использовали чулан как лабораторию и так его и называли.

Гарриет и декан без труда обнаружили источник треска и грохота, которые слышали скауты. Доска была опрокинута, стулья беспорядочно сдвинуты: похоже, торопясь выбраться из темной комнаты, злоумышленница натыкалась на мебель. Но интереснее всего было другое — то, что лежало на столе. Газетный лист, на котором стояла банка с клеем (а в банке кисточка), дешевая писчая бумага и картонная коробочка с вырезанными буквами. Кроме того, на столе валялось несколько записок, склеенных в привычной для злоумышленницы манере и написанных в ее стиле, а образчик незаконченной работы валялся на полу. Очевидно, ее застигли врасплох.

— Так вот где она их клеит! — воскликнула декан.

— Да, — сказала Гарриет. — Интересно, почему? Ведь сюда может войти кто угодно. Почему не у себя в комнате? Прошу вас, декан, не поднимайте записку. Давайте пока не будем ничего трогать.

Дверь в чулан была открыта. Гарриет направилась туда, осмотрела раковину и подоконник. В пыли отпечатался след — на подоконник явно взбирались.

— А что под окном?

— Мощеная дорожка. Боюсь, там вы мало что найдете.

— Вы правы, а к тому же это место ниоткуда не видно — только из ванных в коридоре. Так что, скорее всего, никто не заметил, как она вылезла. Раз уж ей зачем-то надо ваять свои послания в аудитории, эта аудитория достаточно удобна. Что ж, кажется, нам здесь делать больше нечего. — Тут Гарриет резко повернулась к скаутам. — Энни, вы говорите, вы ее видели.

— Не то чтобы прям видела, мадам, то есть не узнала. Она была вся в черном и сидела за дальним столом спиной к двери. Кажется, что-то писала.

— А вы не разглядели ее лица, когда она встала и пошла тушить свет?

— Нет, мадам. Я сказала Кэрри, а она сказала, что сама хочет посмотреть, и задела дверь, а я велела ей не шуметь — и свет погас.

— А вы, Кэрри, ничего не видели?

— Не скажу точно, мисс, я так перенервничала. Я видела свет, а потом ничего.

— Наверное, она прокралась вдоль стены к выключателю, — предположила декан.

— Наверняка. Не могли бы вы войти в аудиторию и сесть за стол — на тот стул, который выдвинут? А я встану у двери и проверю, что мне отсюда видно. Потом я постучу по стеклу, а вы как можно быстрее вставайте, пробирайтесь по стенке, чтобы я вас не видела, и гасите свет. Скажите, Энни, занавеска висела вот так, или я ее сдвинула, когда разбивала стекло?