Боулз был явно поражен, но он ничего не сказал.

Трауб растерялся:

– Почему я? Решать – не мое дело. Я тут по электронному ведомству.

– Потому что ты тут единственный, у кого есть дети, – заявил Барнс.

– Да, но… Послушайте, в самом деле может так получиться, что если мы приземлимся, то не сможем вернуться?

– Это возможно, – ответил Барнс, а Корли кивнул.

– Но ведь точно вы не знаете?

– Послушай, Мэнни, – сказал Барнс, – у нас хватит воды в баках, чтобы приземлиться, взлететь и вернуться на Землю, – но нет воды для ошибок.

– Да, но вы же не сделаете ни одной ошибки, правда?

– Я не могу этого обещать. Я уже совершил одну, и это привело нас к сложившейся ситуации.

На лице Трауба отразилась мучительная нерешительность.

– Но это не мое дело – решать!

Внезапно заговорил Боулз.

– Вы правы, это не ваше дело! – Он выдержал паузу и продолжил: – Господа, я не собирался об этом говорить, ведь мне и в голову не приходило, что мы не будем садиться. Но сейчас ситуация обязывает. Как вы знаете, я получил шифровку.

Суть вот в чем: наша экспедиция вызвала серьезные международные последствия. В Совете безопасности идет непрерывное заседание, СССР потребовал, чтобы Луна была объявлена совместным владением Организации Объединенных Наций…

– Как и должно быть, – прервал его Корли.

– Вы не видите главного, доктор. Их единственная цель: не дать нам заявить права на Луну – нам, тем, кто на самом деле совершает эту экспедицию. Как вы понимаете, это делается для того, чтобы Соединенные Штаты не смогли основать на Луне базу без разрешения – разрешения, на которое, очевидно, будет наложено вето.

– Но, – отметил Корли, – это работает в обе стороны. Мы тоже наложим вето на создание Россией базы на Луне. Адмирал, я работал с вами, потому что это был способ осуществить цель моей жизни, но, откровенно говоря, использовать Луну в качестве стартовой площадки ракет – кем бы то ни было – это мне как кость поперек горла.

Боулз покраснел:

– Доктор, это не попытка гарантировать нейтралитет Луны; это та же демагогия, которую они использовали, чтобы не допустить мировой контроль над атомным оружием. Комиссары просто хотят связать нас буквой закона, пока сами не добрались до Луны. Однажды утром мы проснемся и обнаружим, что у России есть базы на Луне, а у нас нет, – и Третья мировая война будет закончена, даже не начавшись.

– Но, адмирал, вы не можете этого знать.

Боулз повернулся к Барнсу:

– Скажи ему, Джим.

Барнс раздраженно скривился:

– Док, пора вам выбраться из башни из слоновой кости. Космические полеты стали реальностью – мы это сделали. Ракетная база на Луне обязательно появится. Разумеется, это должна быть база Объединенных Наций, которая будет сохранять мир во всем мире… Но сейчас Объединенные Нации беспомощны, у них ничего нет. Первая база будет принадлежать нам – или России. Кому из этих двоих вы доверяете больше? Кто, по-вашему, не будет злоупотреблять властью, мы или политбюро?

Корли прикрыл глаза, потом посмотрел на Боулза.

– Хорошо, – глухо сказал он. – Выбора нет, но мне это совсем не нравится.

Наступившее молчание нарушил Трауб:

– Э-э-э, я не вижу, как это связано с тем, приземляться нам или нет.

Боулз повернулся к нему:

– А вот как: помимо всего прочего, в этом сообщении говорится, что меня возвращают на действительную службу и приказывают объявить претензии на Луну от имени Соединенных Штатов – и как можно быстрее. Мы должны сделать то, что дипломаты назовут «свершившимся фактом». Но чтобы объявить права на Луну, я должен на нее приземлиться!

Трауб смотрел на него:

– Ох! Я понимаю.

Боулз продолжал более мягким тоном:

– Мэнни, это выводит за рамки и тебя, и меня, и даже твоих детей. Самый надежный способ дать своим детям шанс вырасти в мирном, свободном мире – это рискнуть своей шеей прямо сейчас. Поэтому мы приземляемся.

Трауб колебался, и Боулз продолжал:

– До тебя дошло или нет? Это нужно сделать ради твоих детей – и миллионов других детей.

Барнс прервал его:

– Рыжий – перестань его обрабатывать!

– А?

– Он сможет свободно выбирать – после того как мы выровняемся и рассмотрим ситуацию.

– Но, Джим, я думал, что мы обо всем уже договорились. Ты сам сказал Доку…

– Заткнись! Ты изложил свои факты, а теперь перестань делать из него мученика.

Боулз покраснел:

– Я должен сообщить вам, сэр, что, помимо того что меня вернули в действующую армию, мне выдали полномочия реквизировать этот корабль.

Они с Барнсом уперлись друг в друга взглядами.

– Вы можете взять ваши полномочия и засунуть их… куда захотите. Здесь я капитан и останусь им, пока жив. – Он огляделся. – Всему экипажу приготовиться к заходу на посадку. Док, начинайте предварительный расчет по варианту «Б». Мэнни, разогреть радар пилота. Боулз!..

Спустя паузу Боулз ответил:

– Да, сэр.

– Установите автоматическую камеру на правый иллюминатор. Мы снимем непрерывную панораму, когда будем проходить над обратной стороной.

– Есть, сэр.

Трауб, склонившись с лежака, заглянул в иллюминатор правого борта:

– Там то же, что на другой стороне.

Барнс ответил:

– А чего бы ты хотел? Небоскребов? Второй пилот, что с показаниями?

– Скорость относительно поверхности – один, точка, три, семь. Высота пятьдесят одна, точка, две, медленно сближаемся.

– Принято. Я предполагал сближение на уровне не менее двадцати одного – без контакта. Что у тебя?

– Близко к двадцати, нет контакта.

– Принято. Начать ориентацию. Я запущу двигатель, когда высота изменится с устойчивой на открытую[77].

– Есть, сэр!

«Луна» огибала неизвестную обратную сторону Луны, но ее экипаж был слишком занят, чтобы увидеть большую часть скалистого, изломанного ландшафта. Корабль двигался к точке максимального сближения, держась почти горизонтально. Он был развернут хвостом вперед, готовый сбросить скорость с полутора миль до одной мили в секунду, скорости круговой орбиты. По команде Барнса Боулз все свое внимание сосредоточил на том, чтобы развернуть его точно по горизонтали.