Хоукмуну он напомнил ту звезду, которая преследовала Темный Корабль, когда они бороздили моря лимба.

А потом красный шар растаял в теплом красном сиянии самого солнца.

Черный Камень исчез. Рунный посох исчез. Были испорчены также Черный Меч и Космический Балансир. Какой-то миг их сущность пыталась укрыться сначала в Камне, затем в посохе, и ей даже удалось это на мгновение, когда один артефакт уничтожил другой, и Хоукмун смог применить второй, чтобы уничтожить первый. Именно об этом они договорились с Эрикёзе перед тем, как он взялся за Черный Меч.

И теперь что-то упало к ногам Хоукмуна.

Эрмижад бросилась на колени рядом с мертвым телом.

– Эрикёзе! Эрикёзе!

– Наконец он отомстил, – сказал Орланд Фанк. – И наконец, упокоился. Он нашел Танелорн, он нашел тебя, Эрмижад, и, найдя то, что искал, он умер за это.

Однако Эрмижад не слышала Орланда Фанка: она рыдала, она была потеряна.

– Время Слияния почти миновало, – сказал Капитан, – и мультивселенная входит в новый цикл. Свободная от богов, свободная от того, что ты, Хоукмун, назвал бы «космической властью».

Возможно, ей никогда уже не понадобятся герои.

– Только примеры, – вставил Джери-а-Конел. Он подошел к рядам статуй, нашел свободный промежуток. – Прощайте все. Прощай, Вечный Воитель, который больше не Воитель, и особый привет тебе, Оладан.

– Куда ты уходишь, друг? – спросил родич горных великанов, почесывая рыжую шерсть на голове.

Джери остановился и снял с плеча маленькую черно-белую кошку. Он указал на пустое место между статуями.

– Иду занять свое место здесь. Ты живешь. Я живу. Прощай, на этот раз навсегда.

И он шагнул в этот промежуток, мгновенно превратившись в статую улыбчивого, задиристого человека, весьма довольного собой.

– Для меня здесь тоже есть место? – спросил Хоукмун, оборачиваясь к Орланду Фанку.

– Пока еще нет, – ответил оркнеец, беря на руки крылатую кошку Джери-а-Конела и поглаживая ее по спине. Кошка замурлыкала.

Эрмижад поднялась на ноги, она больше не плакала. Ничего не сказав остальным, она тоже шагнула в ряды статуй, отыскав свободное место. Она вскинула руку в прощальном жесте, ее тело приобрело тот же бледный оттенок, что и у стоявших вокруг каменных изваяний, и она застыла, как и они, а Хоукмун увидел, что рядом с ней стоит еще одна статуя, статуя Эрикёзе, который отдал свою жизнь, приняв Черный Меч.

– Итак, – произнес Капитан, – хочешь ли ты, Хоукмун, остаться со своими друзьями в Танелорне? Все вы заслужили это право.

Хоукмун обнял за плечи своих детей. Он видел, что они счастливы, и сам был счастлив от этого. Иссельда погладила его по щеке, улыбаясь ему.

– Нет, – сказал он, – мы возвращаемся в замок Брасс, как я думаю. Нам достаточно просто знать, что Танелорн существует. А чего хотите вы, Д’Аверк? Оладан? И ты, сэр Боженталь?

– Мне есть что тебе рассказать, Хоукмун, сидя у доброго очага, с бокалом доброго вина Камарга в руке, в окружении добрых друзей, – сказал Гюйам Д’Аверк. – В замке Брасс мои истории будут интересны, а вот народу Танелорна будет скучно выслушивать их. Я поеду с вами.

– И я, – сказал Оладан.

Один только Боженталь, кажется, не спешил отвечать. Он задумчиво посмотрел на статуи, потом обвел взглядом башни Танелорна.

– Любопытное место. Хотел бы я знать, что его породило?

– Мы породили его, – сказал Капитан, – я и мой брат.

– Вы? – Боженталь улыбнулся. – Понимаю.

– Но как же тебя зовут, сэр? – спросил Хоукмун. – Тебя и твоего брата, какие у вас имена?

– У нас только одно имя, – сказал Капитан.

А рулевой добавил:

– Нас зовут Человек.

Он взял своего брата под локоть и повел прочь от круга статуй, обратно в сторону города.

Хоукмун с родными и друзьями в молчании смотрел, как они уходят. Первым нарушил молчание Орланд Фанк, он кашлянул и сказал:

– Думаю, я останусь. Все мои дела завершены. Мои поиски окончены. Я видел, как мой сын обрел покой. Я остаюсь в Танелорне.

– И у тебя больше нет богов, которым ты мог бы служить? – спросил Брут из Лашмара.

– Боги всего лишь метафора, – заявил Орланд Фанк. – В качестве метафоры они очень даже удобны, но нельзя допускать, чтобы они становились личностями со своими правами. – Он снова кашлянул, кажется, смущенный собственными дальнейшими словами. – Вино поэзии обращается в яд, когда темой становится политика, верно ведь?

– Вас троих я приглашаю вернуться с нами в замок Брасс, – сказал Хоукмун воинам.

Эмшон из Аризо задумчиво покрутил усы и вопросительно взглянул на Джона-ап-Рисса, который, в свою очередь, посмотрел на Брута из Лашмара.

– Наше путешествие окончено, – сказал Брут.

– Мы всего лишь простые солдаты, – пояснил Джон ап-Рисс. – Ни одна история не сочтет нас героями. Я останусь в Танелорне.

– Я начинал как учитель в школе, – сказал Эмшон из Аризо. – Никогда я не мечтал попасть на войну. Но было столько бесправия, неравенства, несправедливости, что мне показалось: исправить все это можно только мечом. Я сделал всё, что смог. Я заслужил покой. Я тоже остаюсь в Танелорне. Наверное, попробую написать книгу.

Хоукмун склонил голову, принимая их выбор.

– Благодарю вас за помощь, друзья.

– А ты не останешься с нами? – спросил Джон ап-Рисс. – Разве ты тоже не заслужил право жить здесь?

– Наверное, но я очень люблю старый замок Брасс, и у меня там остался друг. Надеюсь, нам будет позволено рассказывать о том, что мы знаем, и показывать людям, как обрести Танелорн внутри себя.

– Если дать шанс, – согласился Орланд Фанк, – многие его найдут. Только боги и поклонение ложным ценностям, страх перед собственной человечностью мешают людям попасть в Танелорн.

– О, я уже опасаюсь за свою старательно взращенную индивидуальность! – засмеялся Гюйам Д’Аверк. – Есть ли на свете что-либо скучнее исправившегося циника?

– Пусть это решает королева Флана, – усмехнулся Хоукмун. – Что ж, Орланд Фанк, мы много говорим об уходе, но как же мы уйдем теперь, когда нашими судьбами не управляют сверхъестественные сущности, когда Вечный Воитель наконец-то отправился на покой?

– У меня все-таки осталось немного прежней силы, – ответил оркнеец, едва ли не оскорбленный. – И использовать ее легко, пока Сферы остаются в стадии Слияния. И поскольку я сам к этому причастен, как причастны и те семеро, которых вы встречали в еще не оформившемся мире лимба, мне вполне сподручно вернуть вас на ту дорогу, с которой вы начинали. – Его красная физиономия растянулась в улыбке, почти радостной. – Прощайте, герои Камарга. Возвращайтесь в мир, свободный от всех авторитетов. Не сомневайтесь, что единственным авторитетом в будущем для вас станет тот, что рождается из уважения к себе.