На главном пульте запищал сигнал вызова.

– С нами хотят говорить, видят духи, – бывший сержант улыбнулся. – Но мы не можем отвлекаться от столь волнующего занятия…

Еще один звездолет превратился в громадный костер и только после этого Ли подошел к главному пульту.

– Да? – спросил он, тронув сенсор.

– Что вы делаете? – лицо Мак-Кри было перекошено, будто губернатора одолел приступ мигрени. – Немедленно прекратите стрельбу!

– Не прекращу, – Ли покачал головой, – пока хотя бы один ваш человек с оружием остается на борту!

– Э… они атаковали без моего приказа! – вывернулся губернатор.

– Так прикажите им отступить. Или я начну стрелять вон по тому золотистому кораблю. Интересно, что будет тогда?

Глаза Мак-Кри сделались как у верблюда, обнаружившего среди песков глыбу льда, а тон стал просительным.

– Э… конечно-конечно, сию минуту…

– У вас пять минут, потом я стреляю, – проговорил Ли и разорвал связь.

Стало тихо. Сквозь герметичные переборки не доносилось ни звука, но Вильям нюхом бывалого солдата чувствовал, что там все еще идет бой, продолжают лететь пули и литься кровь.

– Видит Святая Дева, не повезло, – усаженный в кресло Арагонес хлопал глазами, но пока видел еще хуже крота. – Зато подфартило нам всем. Захвати мы любой гражданский звездолет, от нас бы давно мокрое место осталось.

– Сухое, клянусь четверкой, – поправил его Вильям. – И очень горячее…

– Повезло, что командир местного гарнизона летал с инспекцией на спутник, – Ли усмехнулся, – а на обратном пути возжелал завернуть в столицу планеты и, будучи в хорошем настроении, отпустил две трети экипажа в увольнение…

На пульте негромко пикнуло и из коммуникатора раздался спокойный голос Серого Облака.

– Эй, есть там в рубке кто живой? Корабль чист! Можете открывать!

– Почем я знаю, может ты под прицелом говоришь то, что им надо? – усомнился Ли.

– Выгляни наружу и увидишь, – посоветовал Серое Облако.

На панорамном мониторе было видно, как из люка крейсера одно за другим вылетают тела. Ободранные, лишенные шлемов и бронежилетов, они выглядели жалко. Вильяму неожиданно подумалось, что трупы очень редко смотрятся величественно.

– Хорошо, – сказал Ли и повернулся к Гаррисону. – Открывай!

Тот нажал на сенсор и створка двери поднялась, обнажив коридор. Стоящий у входа Ван Хьен улыбался, а одежда его была перемазана кровью так, что стала полностью красной.

У него за спиной, перед лифтом, виднелись двое бывших легионеров, деловито снимающих шлем с трупа.

Пульт мигал, переливался огнями, как дорогая игрушка. На главном мониторе, напротив которого изваянием Будды застыл Ли, мерцала одна-единственная строка "Тест двигательной системы".

Стоящие у двери караульные боялись даже дышать.

– Что вы делаете, что вы делаете… – бормотал в углу офицер-связист.

– А что ты нам предлагаешь сделать? – Ван Хьен повернулся к пленнику. – Сдаться?

Пульт промурлыкал нечто музыкальное, часть сенсоров засветилась немного по-другому, а монитор, последний час словно зависший на одном изображении, сменил картинку.

"Тест завершен успешно" – гласила новая надпись.

– Видят духи, я всегда мечтал научиться водить звездолеты, – пробормотал Ли вдохновенно. – И тут такой шанс!

– Вы безумцы! – выкрикнул связист, чуть не плача.

– Ты только заметил? – улыбнулся Серое Облако. – Это не говорит о твоей наблюдательности!

– Вы погубите и себя и нас, и крейсер… Безумцы!

– Это мы еще посмотрим, – руки Ли пробежали по сенсорам и звездолет вздрогнул. Заключенный в нижней части массивного корпуса двигатель очнулся от многочасового сна.

С того момента, как бесславно провалилась попытка нападения, прошло почти шесть часов. Остатки торговых кораблей догорели, на взлетно-посадочном поле остались похожие на кратеры оплавленные ямы.

Вокруг ничего не двигалось, где-то в вышине барражировали вертолеты, но приближаться опасались. Несколько раз выходил на связь губернатор. Пытался убедить "террористов", как он именовал беглецов из Вальхаллы, покинуть крейсер.

Ли в ответ требовал пилота и грозил начать обстрел.

Ситуация как была, так и оставалась патовой.

Примерно три часа назад Ли, Серое Облако и Ван Хьен собрали всех, кто оставался на ногах и мог связно соображать. На выбор были предложены три варианта – сдаться, прорываться через кольцо окружения или попытаться взлететь собственными силами.

Первый был отвергнут сразу, а по поводу второго всех убедил Соболев.

– Можно, конечно, – сказал он, – только куда раненых денешь? Да и положат нас всех издалека, как пить дать, положат. Даже в ближний бой не вступая, с вертолетов. А что потом? Опять морг, только на этот раз охраняемый, затем суд и возвращение в Вальхаллу. Нет уж, лучше поднимемся в космос. Там нас хоть и погубят, зато быстро и с гарантией. Пшик, и мы уже на небесах. Или в аду. Мне это как-то больше нравится. Верно, ребята?

"Ребята" поддержали оратора дружным гулом. Желающих сдаться не нашлось и Ли, усевшись на капитанское кресло, принялся готовить крейсер к взлету. Так, как мог.

– Так-так, – проговорил он, вглядываясь в бегущие по монитору цифры. – Когда мощность достигнет максимума… ага… – тут бывший сержант повернулся к караульным. – Вы бы связали этих, а сами в кресла сели, а то мало ли что…

Вильям переглянулся с Арагонесом, и тот бросил пленникам:

– Раздевайтесь!

Веревок и кандалов на звездолете не было, так что приходилось пользоваться подручными материалами. Затрещали разрываемые на части брюки и кителя, полетели на пол выдранные нитки.

– Вот так, во имя Святой Девы, – довольно пробормотал Арагонес, когда спеленатые по всем правилам офицеры были аккуратно уложены на пол. – Теперь можно и присесть…

Вильям занял место штурмана, соседнее кресло-кокон заскрипело под тяжестью могучего тела Гаррисона.

– Как-то тут тесно, – пробормотал тот, – как в крокодильем брюхе…

– Везде-то ты побывал, – заметил Арагонес. – Вот помню, когда я работал на…

– Тихо! – убил очередную байку в зародыше Ли. – Мешаете, видят духи!

Он что-то делал, руки мелькали внутри виртуального пульта со скоростью всполошенных мух. Судя по напряженному лицу, не все у бывшего сержанта получалось, в гуле двигателя, доносящемся снизу, слышались ритмичные взревывания, будто в клетке выл исполинский хищник.

А потом крейсер вздрогнул, пошатнулся, как тумбочка, получившая солидный пинок. Вильям ощутил, как навалилась перегрузка, вжала его в кокон, превратила тело в обвисший на костях кисель.