Он покачал головой.

– Я бы не позволил ей даже приблизиться к тому особняку. Лучше принять смерть, чем позволить ей хоть на мгновенье стать свидетельницей того, что нам пришлось пережить. Не знаю, как ты там жил. Я бы спалил его дотла.

– Я думал об этом каждый день, – с полнейшим спокойствием отозвался Эван. – Может быть, в один прекрасный день я это сделаю.

Дьявол долго молча смотрел на него. Эван всегда был таким – собранным, оценивающим, словно просто не испытывал эмоций, созданных для всего остального человечества.

Грейс всегда была единственной, кто мог заставить Эвана чувствовать. И даже несмотря на это, он едва не убил ее. Ничто не стояло между Эваном и тем, чего он хочет. Похоже, ничто и никто, кроме Дьявола. Всегда Дьявола.

– Это не я нападал на твои караваны, – помолчав немного, произнес Эван. Такая резкая смена темы была вполне в его духе. Дьявол ему поверил. В конце концов, сейчас все происходило в открытую и не было причин лгать. – Твои грузы грабит граф Чаддл.

Брови Дьявола поползли вверх. Он не знал, верить ли в это, но ведь у Эвана нет причин лгать.

– И тебе не приходило в голову что-нибудь с этим сделать.

– Мы все так или иначе преступники, Девон, – просто сказал Эван. – Кроме того, я гоняюсь вовсе не за твоим спиртным.

– Нет. Ты ищешь кое-что куда более ценное. Невозможное.

– Она – то единственное, чего я когда-либо добивался, – сказал Эван. – И Фелисити Фэрклот выполнила свою задачу – привела меня сюда. Достаточно близко, чтобы найти ее. Я бы сказал, леди Фелисити оказалась удобной… даже более удобной, чем я мог предположить, когда понял, что она тебе небезразлична.

Это взбесило Дьявола. Фелисити куда больше, чем просто удобная. Куда больше, чем пешка.

– Да как ты смеешь манипулировать ею, чтобы добраться до меня?!

Эван приподнял светлую бровь.

– Повтори еще раз. Только медленно.

Дьявол выругался. Да, он использовал Фелисити. Вначале. Буквально миг, пока не понял… В ту самую секунду, когда отправил ее в бальный зал как послание Эвану, он утратил всякое желание следовать своему плану. Запутался, забарахтался и потерпел неудачу.

– Вся сложность в том, что Фелисити Фэрклот не просто удобна, Девон. Она еще слишком умна, на свою голову. И знает нашу тайну.

Дьявол замер. Эти слова прозвучали в темноте, словно ружейный выстрел. Оба они прекрасно знали, что под ними скрывается.

Дьявол с трудом подавил порыв схватить брата за глотку и покончить с этим прямо сейчас.

– Вот теперь мы подбираемся к цели. Следовало убить тебя, когда нам выпала такая возможность.

– Ты знаешь, брат, чаще всего я жалею, что вы этого не сделали. Но ведь именно ты всегда любил соглашения, Девон. Уж если где намечалась сделка, заключал ее ты.

Только не с ней. Фелисити слишком важна, чтобы с ней торговаться.

– Прикоснешься к ней, и ты труп. Это единственное соглашение, которое имеет значение.

Эван посмотрел в коридор, в темноту.

– Я удивлен, что ты нашел в себе способность любить кого-то, Дев. Стоит только вспомнить, как уверенно ты говорил когда-то, что это чувство – миф.

Из уст кого-то другого это прозвучало бы едко. Или по-доброму. Но Эван произнес это с любопытством, словно Дьявол – экспонат под стеклом.

Эван продолжил:

– Скажи, когда ты это понял? Когда я целовал ее на балконе на балу? В ее золотом платье? Кстати, жестокий штрих.

До чего отвратительно открытие, что Эван использовал и его тоже!

– Просто напоминание, что ты никогда не годился для Грейс. Никогда не мог сдержать свои обещания.

Герцог прищурился.

– Или когда мальчишка, прятавшийся в живой изгороди, вернулся к тебе и доложил, что я целовал Фелисити в саду? Ты тогда понял, что любишь ее? – Он помолчал. – Знаешь, она тебя любила уже тогда. И я думаю, ты ее тоже любил, если учесть, как быстро ты сделал ее своей.

Его слова причиняли острую боль. А еще приводили в ярость, ведь то, что герцогу Марвику известно о любви Дьявола к Фелисити, в то время как она об этом не знает, казалось предательством самого худшего рода.

И то, что она об этом никогда не узнает, потому что если он ей признается, то не сможет предотвратить ее следующий шаг, и она никогда не получит ту жизнь, какую заслуживает.

– Если бы ты решил полюбить ее с самого начала, вместо того чтобы использовать в собственных интересах, возможно, мы смогли бы избежать всего этого.

– Подумай как следует, прежде чем начать угрожать Фелисити, братец.

Герцог все с тем же спокойствием посмотрел в глаза Дьяволу.

– С какой стати?

– Потому что я без колебаний уничтожу тебя в ее честь.

– Нет ничего, на что ты не пойдешь ради нее, верно?

Дьявол покачал головой.

– Ни единой мелочи. Я бы с радостью отдал все на свете ради ее счастья. Не раздумывая, пошел бы на виселицу… за убийство герцога.

– Сделка простая, Девон. Ты говоришь мне, где я смогу найти Грейс, а я не наказываю Фелисити Фэрклот за то, что она узнала то, что знать не должна. Даже лучше того, я не просто позволю ей жить; я позволю ей покончить с нашей исковерканной помолвкой. Выделю денег ее едва существующему папаше. И брату тоже. Оставлю ее в куда лучшем положении, чем подобрал. В куда лучшем, чем ее возможная жизнь с тобой.

Когда Дьявол услышал это холодное предложение, его охватила ярость. Он сгорал от гнева при мысли, что Эван окажется где-то рядом с Фелисити. Фелисити, его сказочной принцессой!

А брат настырно продолжал:

– Великодушно с моей стороны, тебе не кажется? – Он помолчал. – Но если ты не отдашь мне Грейс… у меня не будет другого выбора, как только наказать ее. И тебя. Я заставлю ее выйти за меня. Отвезу девчонку в деревню, куда-нибудь, где ты никогда до нее не доберешься. И позабочусь о том, чтобы ты больше никогда ее не увидел.

Дьявол застыл. Заставил себя вскинуть бровь.

– Ты думаешь, есть такое место, где я тебя не найду? Я провел годы в темноте, Эван, в то время как ты размякал на свету.

Долгое молчание. А затем герцог произнес:

– Ну что ж, иди за ней. Но если ты подойдешь слишком близко, я начну отнимать у нее то, что она любит. Каждый твой взгляд на нее будет вести ее к потере. Она будет лишена того мира, которым лишь недавно начала наслаждаться. Не забывай, что я учился наказывать тебя у нашего отца.

Вспыхнуло воспоминание. Он поднимается с темной земли и идет домой, глаза у него красные, потому что он всю ночь плакал по собаке, которую отнял у него отец, и на лужайке перед особняком он видит Эвана, играющего со своим псом.