— Начинается, — вздохнул Пруэнса, — вы, похоже, захотели в больничный изолятор. Это живой человек, а не герой ваших комиксов. Он только что начал давать показания, с которыми следствие вас ознакомит. Его зовут Ласло Тот.

Человек в зеленых ботинках взглянул на меня с интересом и поменял ногу. Теперь на меня смотрел простроченный круглый носок и черная завязь шнурков. Вопросы обжигали мне горло, как тот перловый суп, что по ночам раздают на Праса до Комерсиу, однажды я возвращался за полночь и сдуру попробовал его, чтобы согреться. Мужик в стеганом жилете протянул мне плошку, зачерпнув из бидона, от которого подымался густой пар, пресный и пряный одновременно. На дне плошки оказался сморщенный перчик, а густой пар поселился у меня во всем теле, я принес его домой и долго пытался от него избавиться.

— Итак, приступим, — следователь открыл папку. — Здесь говорится, что, планируя мошенничество, вы собирались имитировать преступление, воспользоваться этим для шантажа и приобрести принадлежащий подследственному дом за символическую плату.

— Так все и было, — кивнул человек в ботинках, на его лысой голове сидело солнечное пятно.

— Для этого вы познакомили хозяина дома с гражданкой Испании, вашей соучастницей.

— Не соучастницей, а партнершей! Мне пока не предъявлено обвинение, майор.

— Я капитан, — буркнул Пруэнса. — Когда и как вы начали планировать это дело?

— Сначала мы хотели использовать трюк с автокатастрофой, это самый легкий, проверенный способ. Но оказалось, что хозяин дома даже машину не водит. Потом напарница обнаружила в комнатах камеры, и мы решили включить их в сюжет, раз само в руки идет. Тем более, что особенно тратиться нам не пришлось.

— Во сколько обходится такой сценарий? — Пруэнса немного оживился.

— Денег вложено было немного, сотен девять, — мадьяр начал загибать пальцы. — Три сотни travesti из клуба запросил — по ночному тарифу, с Ферро у нас был особый договор, он только за проценты с прибыли работает и берет не меньше десяти. Ну там, одежда, бензин. Малярам пришлось отстегнуть, чтобы не появлялись в коттедже до понедельника.

— Как вы добились того, что Кайрис согласился участвовать в съемке? Он мог усомниться, отказаться или даже сообщить о вас в полицию.

— Ну и что? Когда парень нажал свою кнопку в первый раз, он уже влип, потому что сам факт подобной записи — это преступление. Если бы он позвонил копам, они застали бы чистую пустую квартиру и решили бы, что парень обкурился и гоняет чертей.

— Откуда вы знали, что он запаникует, увидев сцену убийства?

— Это просто, — мадьяр посмотрел на меня, будто Гор, ставящий сандалию на голову врага. — Наше искусство, господин капитан, состоит в том, чтобы застать человека врасплох, достать его до самой печенки, понимаете? Когда он растерялся, Додо предложила ему помощь, и он ее принял. Чуть позже, ему, как и всякому простаку, пришла в голову мысль о полиции, но для этого надо было вернуться домой. Не станешь же ты звонить в комиссариат и говорить, что тайно подглядывал за девушкой, записывал ее свидание, видел убийство, но не знаешь, кто стрелял.

— Того, что у вас было на Кайриса, недостаточно для суда. Нажал кнопку — ну и что?

— А мы и не собирались его судить. Моя задача была простой: напугать хозяина до смерти и заставить продать дом за гроши. Это же классический Schwindel, прямо из хрестоматии.

— Послушай, ты, швиндель, — я не выдержал, хотя говорить мог с трудом, язык распух, будто от пчелиного укуса. — Не заговаривай капитану зубы. Я все жду, когда ты вспомнишь про пистолет, который был у тебя в день убийства, тот самый «Savage», что ты одолжил у покойного хозяина.

— Ждете? — мадьяр медленно облизнул губы. — Я у сеньора ничего не брал, а у покойного сеньора тем более. Я человек мирный и оружием не интересуюсь.

— Вы ведь не ожидали, что Кайрис окажется способен на убийство? — вмешался следователь.

— Отчего же? Сейчас модно нанимать непрофессионалов! Люди потеряли ощущение реальности, они видят на своих экранах ловкость и жестокость и сами становятся жестокими, хотя думают, что становятся ловкими, — произнеся эту тираду, мадьяр спохватился и снова сделал скучное лицо.

— Складно вы заговорили, Тот, — заметил следователь. — Хотя, если верить бумагам, у вас незаконченный полиграфический техникум, только и всего.

Услышав это, я понял, что меня так раздражало в мадьяре с самой первой минуты — его португальский был свободнее, лучше, чем мой, даже лучше, чем теткин. В нем было то самое смешение книжной лексики и рыночного жаргона, которое почти никогда не дается эмигрантам. Так разговаривал администратор яхт-клуба, где я подрабатывал прошлой зимой, помню, как он смешил меня выражениями вроде: os dias vão correndo, дни бегут и бегут, и тут же тыкал пальцем в плохо вымытый пол: sujo cabrão! грязно, блядь!

— Заговоришь тут, когда тебя хотят припутать к чужому делу, — Ласло достал платок и вытер лоб, на котором выступила влага, будто на ломте желтого сыра. — Меня арестовали за мошенничество, а этот господин, насколько мне известно, сидит тут по подозрению в убийстве. Вам ведь известно, что Кайрис знаком с убитым, а я беднягу и в глаза не видел.

— Знаком? — следователь пожал плечами. — Все литовцы друг с другом знакомы. Это очень маленькая страна, я смотрел на карте. К тому же мы сейчас разбираем ваше дело, Тот, а убийством займемся отдельно. Посидите здесь минут пять, только без фокусов, за дверью охрана.

Сказав это, Пруэнса взял свой чайник и вышел из кабинета. Наверное, не хотел при нас заваривать, а может, у него тоже отказала розетка. Мадьяр сидел на стуле прямо, внимательно смотрел в окно и качал ногой.

— Как тебе удалось так быстро все устроить? — я спросил это по-русски, полагая, что Пруэнса стоит за зеркалом в комнате для свидетелей. — Чисто и убедительно. Все делают свое дело: актеры раздеваются, камеры снимают, пистолеты стреляют. Я в восхищении.

Ласло перестал качать ногой и повернул ко мне озадаченное лицо.

— И чего ты тут плел про своего подельника Ферро, когда это ты и есть? Или у вас с ним одна пара ботинок на двоих? Тогда вы, наверное, и вечно голодную Додо вместе трахаете?

Чертов мадьяр даже глазом не моргнул. Он смотрел мне в лицо с таким видом, как будто не понимал ни слова. Правда, лоб у него снова вспотел и руки стали беспокойными. Я хотел обсудить с ним boquete, который торопливая стюардесса делала так себе, на троечку, но тут дверь открылась, и Пруэнса вошел с дымящимся чайником. Вопрос он задал еще в дверях, как будто готовился в коридоре:

— Как вы узнали про камеры в доме подследственного?

— Я же говорю, он сам нам подсказал, — мадьяр оживился, видно, со мной наедине ему было не слишком уютно. — Этот лох соврал моей напарнице, что пошел по делам, а сам включил камеры, зашел в ночное интернет-кафе и наблюдал за ней не меньше часа. Как она там шляется по его квартире и жрет вчерашние гамбургеры. Даже позвонил ей: что, говорит, сейчас делаешь? Натурально, она ему напела, что лежит в ванной и думает о нем. Тогда Кайрис стал над ней потешаться, девочка рассказала мне, а уж я сообразил.