Показания Маргарет, которая была допрошена после Эмили, не были столь точными по времени.

«В этот день после ленча я была свободна. Имею в виду, что во второй половине дня мы с сестрой сидим возле матери поочередно. Обычно я ухожу в это время из дома, но сегодня было очень жарко.

Я отдыхала в своей комнате, читала. Потом услышала, что папа и миссис Тэлбот ушли в половине четвертого. И я вспомнила, что во второй половине дня наша горничная Пегги выходила и что сегодня утром мама очень ругала ее. Пегги хорошая горничная, и я не хотела, чтобы она ушла от нас.

Я отправилась на третий этаж, чтобы поговорить с ней. Она плакала, но в конце концов согласилась остаться у нас работать. Я была там всего несколько минут. Когда я шла по задней лестнице, сестра могла слышать мои шаги, находясь у кухонного крыльца. Но я не слышала, чтобы она позвала кого-то.

У меня в ванной лилась вода, когда Эмили вошла ко мне. Она едва могла говорить, и вначале я не услышала ее. Потом я набросила на себя халат, заглянула в мамину спальню и, позвав слуг, побежала вниз. Внизу, в холле, встретила Эбена, и мы с ним быстро поднялись наверх по парадной лестнице, а слуги бежали наверх по черной.

Эбен закрыл дверь в спальню и побежал за полицией. Не знаю, сколько времени ушло на все это, но тут я вспомнила об Эмили и спустилась вниз. Она лежала на траве. Над ней склонилась Лу Холл.

Мы с Лу привели Эмили в дом. Папа встретил Эбена на улице и узнал о случившемся. Мы нашли его в ужасном состоянии в библиотеке. Вскоре прибыла полиция.

Топор этот наш. Мы никогда не приносили его в дом, и я не знаю, как он туда попал. Не понимаю, почему убили маму. Слугам нашим я абсолютно доверяю. Две женщины и Эбен работают у нас очень давно. Пегги работает недавно, но у нее не было причин и возможности совершить это убийство».

Эти показания соответствуют характеру Маргарет. Все в них ясно и точно, никаких колебаний и уклончивых замечаний, присущих показаниям Эмили.

Показания мистера Ланкастера были более туманными. Он все еще находился в шоке. Однако основные факты он изложил довольно точно.

Несколько дней он плохо себя чувствовал, и у него была бессонница. Он и миссис Ланкастер спорили по одному вопросу. Нет никакого сомнения, что речь шла о золоте, которое она скапливала в доме. Так как она больной человек, он не хотел с ней ругаться, но был очень расстроен.

В этот день он все утро был в библиотеке, читал. Прежде чем отправиться в столовую, посетил, как обычно, жену. Эмили в комнате не было. Миссис Ланкастер была молчаливой и раздражительной. Он посчитал, что такое настроение из-за жары. Он немного поколебался, а потом добавил, что когда вошел в спальню, ему показалось, что она что-то спрятала от него.

На вопрос о том, что это могло быть, он сказал, что не имеет понятия и, возможно, ошибается. Она ничего не сказала по этому поводу, а он не спросил.

В полдень он немного перекусил, в основном это были фрукты и чай, и немного подремал. На второй этаж не поднимался совсем. Его разбудил голос миссис Тэлбот, которая спускалась вниз. Он вышел с ней из дома и отправился на свою обычную прогулку. Узнал о случившемся на улице от Эбена, который бежал за полицией.

На вопрос, каков его обычный маршрут, он ответил: всем известно, что он выходит из ворот, проходит мимо больницы в сторону торгового центра, расположенного недалеко от Полумесяца. По мере роста города и появления жилых домов на расстоянии семи-восьми кварталов, там появились маленькие магазинчики, снабжающие всем необходимым. Даже жители Полумесяца, которые долгое время не признавали эти магазины и покупали все в городе, в конце концов стали посещать их.

В тот день он дошел только до табачного магазина на Либерти-авеню и вернулся обратно, когда у ворот ему встретился Эбен. К сожалению, когда полиция решила вторично и более тщательно обыскать дом, два места в показаниях мистера Ланкастера заставили инспектора Бриггса задуматься.

Во-первых, это утверждение мистера Ланкастера о том, что он остановился у небольшого магазинчика и выпил там стакан кока-колы.

— Как нам было известно, — говорил позже инспектор, — магазин, который он упомянул, был тогда закрыт и заперт на замок за определенные нарушения закона. Поэтому старый джентльмен не мог там быть. А потом эта девочка Пегги рассказала нам кое-что. И мы начали сомневаться. Вот так-то!

Пегги, сидя на краешке стула в столовой с заплаканными глазами, призналась, что она стояла у окна, смотрела на улицу и видела, как мистер Ланкастер вместе с миссис Тэлбот вышли из дома, а через пять минут он вернулся обратно.

— Я не хочу, чтобы они знали, что я рассказала вам это, — зашептала она. — Но это правда.

— Но ты можешь ошибиться во времени.

— Нет, сэр. Я стояла у окна не больше пяти минут. Мисс Маргарет может подтвердить, что она поднялась ко мне, чтобы поговорить, и что я в это время стояла у окна. Она, возможно, точнее сможет назвать время.

— А ты не сказала мисс Маргарет, что мистер Ланкастер вернулся?

— Я и не думала об этом. Вы знаете, старая… миссис Ланкастер очень грубо обошлась со мной в это утро, и я хотела уйти от них. Но никак не могла решиться. Мисс Маргарет поднялась ко мне и попросила остаться. Я согласилась.

К тому времени инспектор уже был знаком с показаниями Эмили и спросил Пегги, не ошибается ли она.

— Когда смотришь на людей с третьего этажа, Пегги, можно ошибиться, не узнать их.

— Его старую шляпу я узнаю где угодно, — упрямо заявила она.

— Многие мужчины носят такие шляпы. А что-нибудь еще ты заметила?

— Он вынимал из кармана ключи. Я видела его так же ясно, как вижу сейчас вас. И вот еще что, — добавила она, уверенная в своей правоте. — Все, кроме него и мистера Веллингтона, позвонили бы в дверь, а звонок слышен на кухне и на третьем этаже.

Нужно отдать Пегги должное. Сказав это, она замолчала и ничего не стала рассказывать о Джиме, пока ее снова не вызвали на допрос этой ночью.

А вызвали ее после того, как Эмили вспомнила, что Джим Веллингтон разговаривал со мной