— Марин… Но мы же не могли! Или… Когда он родился?

— Когда я за Голубева замуж вышла.

— А мы с тобой когда в первый раз?.. Ведь уже после?

— После, успокойся.

— Но тогда почему?..

— Ты, наверно, хочешь спросить, почему он так на тебя похож?

— Нуда…

— Знаешь, Димка, я тоже об этом думала. Прочла у умных людей, что ребенок бывает иногда похож не на биологического отца, а на того мужчину, которого женщина очень сильно любила, когда была беременна…

— Господи! Этого быть не может! Ты придумываешь. — Димка встрепенулся, побледнел и встал. — . Мне, наверно, идти надо… К жене…

— Да уж, иди лучше…

Маринка и дух перевести не успела, после того как Димка виновато отошел к супруге, как возле нее оказалась пожилая женщина с палочкой:

— Марина, ты меня не узнаешь?

— Нет… Ой, подождите! Альбина Семеновна? Учительница химии?

— Надо же, узнала… — Бывшая химичка прослезилась. — Вот уж не ожидала… Ты до сих пор обижаешься на меня?

— Что было, то было и быльем поросло…

— Прости меня, Марина. Я только позже поняла, что, наверно, все в твоей истории не так уж просто было. Наверно, мы были не совсем правы…

— Ничего страшного! Все уже давно прошло, Альбина Семеновна, очень давно…

— Хорошо, если так. — Химичка посмотрела в Димкину сторону. — девчонка-то у Соловьева хорошая выросла! Серьезная…

Только в этот момент Маринка поняла, что высокая светловолосая пухляшка лет шестнадцати, которая уже несколько раз попадалась ей на глаза, — Димкина дочь Ленка. Из-под нахмуренных бровей она то и дело поглядывала в Маринкину сторону с явным неудовольствием.

— Боже мой, Леночка! Ни за что бы не узнала! — Голубева бросилась к девочке и принялась ее обнимать. — Какая радость!

— Какая радость, тетя Марина? О чем вы? — Девочка с неудовольствием высвободилась из ее объятий.

— Я тебя вот такой крошечкой помню, на руках ты у меня сидела…

— Да-да, вы у меня еще отца увели!

— Что ты говоришь, Лена! — всплеснула руками и застыла на мгновение Маринка.

— А что, не так? Вы нам семью разрушили! Это целиком на вашей совести…

— Да если бы ты только знала… Из-за тебя мы…

Но Лена уже ее не слышала. Маринка удрученно покачала головой, глядя, как своенравная девчонка, поджав губки, идет в сторону Светки. Бывает же!

— Мариночка, а ты совсем не изменилась! Надо же, свиделись с тобой все-таки! Судьба…

Голубева обернулась. Из угла к ней медленно подошла та самая вульгарная дама с глубоким декольте. Маринка силилась разглядеть в ней прежнюю Викторию — и не могла. Перед ней было абсолютно чужое, испещренное морщинками, чересчур ярко накрашенное лицо. Дама уже была в приличном подпитии и еле стояла на высоченных шпильках, выставив ногу в глубокий — почти до бедра — разрез. Она попыталась поцеловать Маринку, но та резко увернулась.

— Все еще обижаешься? Брось! Все давным-давно забыто… А ты прекрасно выглядишь. Как тебе удалось так сохраниться? Наверно, секрет есть?

— Просто жизнь веду нормальную, в отличие от некоторых… А насчет забыто — это вряд ли. Извини, помню.

— Ты не меняешься!

— Ты тоже!

Маринка резко отвернулась и отошла, присела за стол. Отчего-то настроение оказалось подпорченным. Она быстро налила себе в бокал холодной воды и поискала глазами Весельцова. Его нигде не было. В этот момент кто-то тяжело плюхнулся на соседний стул:

— Можно?

Это снова был Димка. Он уже успел изрядно набраться и сидел теперь, устало опустив голову на руки. Маринка улыбнулась уголками губ:

— Садись ближе, я не кусаюсь.

Димка покорно придвинулся. Они молчали. Тут как раз музыканты заиграли что-то медленное.

— Пойдем потанцуем? — У Маринки вдруг загорелись глаза, и она решительно потянула за собой понурого Димку. — Ты помнишь, когда мы танцевали с тобой в последний раз?

— Нет…

— Когда Юлька родилась, чудак! Ночью напились с тобой коньяка в квартире у Светки и танцевали! Нам еще соседи в стенку стучали! А ты меня на руках кружил…

— Точно! Уж лучше я танцевал бы с тобой тогда в школе, чем за учебниками сидел. Все равно от них толку — ноль!

— Что я слышу! Неужели? — Маринка не выдержала и рассмеялась.

Глаза у Димки тоже вспыхнули, он улыбнулся. Они встали и вышли на середину танцевальной площадки. Соловьев очень стеснялся и прятал глаза. Совсем рядом танцевал с Вичкой, выделывая акробатические коленца, Наташкин Серега, но это было уже все равно. Наверно, со стороны они смотрелись очень странно: ослепительная, элегантная Маринка в длинном вечернем платье, и Димка в заношенном сером свитере и джинсах. Но вряд ли была в этом зале еще хоть одна такая красивая пара. Когда Голубева положила руки ему на плечи, как будто что-то снова вспыхнуло между ними. То ли искорка пробежала, то ли током ударило. Они оба это почувствовали. Закончилась одна песня, потом другая, а они все танцевали и танцевали вдвоем. Маринкина голова лежала у Димки на плече. Постепенно все остальные танцующие отошли с площадки, и они танцевали только вдвоем, целиком погрузившись в свой собственный мир, — как всегда, один на двоих.

— Эй, вы что, уснули?

Маринка вздрогнула и оглянулась. Музыка давно прекратилась, присутствующие во все глаза смотрели только на них, а к ним поспешила новая соловьевская жена.

— Ах так, Дмитрий Львович! — сказала она и что есть силы залепила ему пощечину. — Ты опять нажрался, скотина! Я ухожу немедленно! Ночевать можешь не приходить!

Она остановилась рядом, явно ожидая реакции мужа. Димка только грустно улыбнулся, медленно выпуская Маринку из объятий:

— Хорошо, не приду! Есть куда пойти!

— Сволочь!

Лена развернулась и фурией вылетела из зала. Димка довел Маринку до места, они выпили. Он положил голову ей на плечо и задремал. Маринка сидела, боясь вдохнуть, чтобы не нарушить его сон. К ней вернулись те, прежние, самые глубокие ощущения близости, которые она когда-либо переживала. К ним подсела Ирина Николаевна.

— Что, спит? — Она кивнула в сторону Соловьева.

— Ага.

— Марина, ты прости меня.

— За что, Ирина Николаевна? — Маринка вскинула голову.

— За все. За тот педсовет… Наверно, все у вас могло быть по-другому. Я через несколько лет после вашего случая из школы уволилась. Поняла, что не могу больше ученикам в глаза глядеть… Работаю теперь в детском саду.

— Кто знает, Ирина Николаевна, что хорошо и что плохо. Все получилось так, как получилось. Не ваша вина в том…