– Разумеется, нет, – сказал я, глядя в пол.

– То-то. Тебе хочется отомстить, неважно кому, только быхоть как-то отомстить.

– Ты меня презираешь?

– Нет, наверное, – сказал он. – Просто ты и тебеподобные представляете собой новый тип людей – гомо информатикус – тип,родившийся с развитием телевидения и глобальной сети информации. Мир выпредставляете себе по сухим цифрам, сводкам и диаграммам, строительство новогомедицинского центра и сожженная карателями деревня для вас адекватны – всеголишь группа дырочек на перфокарте. И это позволяет вам относиться равнодушно клюбому злу. К любому… Знаешь, у меня есть знакомый социолог. Он заложил вкомпьютер содержание десяти крупных газет за последние годы и вывелсвоеобразные алгоритмы. Он показывал мне созданные на основе этих алгоритмов«номера газет». Патрик, это было страшно! Среднее арифметическое, полнаябезликость, но не отличимая от реальных газет. Странам и президентам он далусловные имена вроде твоей Гванеронии, но сотня подопытных, которым онпоказывал свои «газеты», даже не заметила, что они поддельные, – те жеугрозы и заверения, те же сообщения о мятежах и конкурсах красоты.

– Так, – сказал я. – Значит, я – гомоинформатикус, довольно мило. Пусть будет так. Ну, а ты? Ты-то у нас кто?Святой? Черта с два, ты служишь тому же богу.

– Знаю, – сказал он. – Потому-то и не собираюсьвыступать в роли судьи и праведника. Но между нами все же есть разница, Патрик.Я был в местах, где резвились террористы, которых посылали такие, как ты. Явидел, как горят деревни и умирают люди. И рассказывал об этом, как мог. Стобой обстоит иначе. Чтобы такие, как ты, увидели за стопкой перфокарт кровь иболь, требуется, как правило, чтобы земля у вас загорелась под ногами. Чтобыубили твою девушку, а за тобой гонялись с автоматами союзники. Вот тогда тебяпроберет до души, и ты начнешь метаться – сохрани господь, не в поискахсправедливости, всего лишь в попытках хоть кому-нибудь отомстить. Я тебяпоздравляю, Патрик. Хоть что-то человеческое появилось, месть – это ужечувство.

– Провались ты, – сказал я. – Мне от тебя требуетсяодно – будешь ты об этом писать?

– Ни строчки.

– Прекрасно, – сказал я и встал. – Испугался? Чтож, понятно, есть кого бояться.

– Сядь! – рявкнул он, и я опустился на стул. –Дурак ты все-таки. Меня не испугали в Африке ваши «гориллы», чего ради я испугаюсьвас теперь? Скажи, пожалуйста, что произойдет, если статья появится?

– Меня выгонят.

– Тебя и Райли. А вернее всего, не выгонят – ваши миллионы увас отобрать довольно трудно, как и отдать вас под суд – умеючи можнооткрутиться. Вы получите взбучку и будете по-прежнему корпеть над бумагами,раздувая реальные мятежи. С неделю люди будут смеяться над плохо знающимигеографию сенаторами и генералами, а потом все забудется. Сенаторы будутпо-прежнему угрожать реальным людям и странам, генералы – предоставлять помощьпрототипам твоего Мукиели. И все.

– Одним словом, ты оставляешь меня с этими молодчиками,нашими союзниками?

– Сиди, я не кончил, – он набрал номер. – Генри?Это Сай. Быстренько подбрось мне кого-нибудь из твоих ребят и оповестиостальных. У меня здесь подполковник Грэм, да, тот самый. Да, новости поистинесенсационные.

– Что ты задумал?

– Я тебя спасаю. Вывожу из игры. Ты им скажешь, чтоповстанцы разгромлены, что Мукиели убит, что-нибудь в этом роде. Это твойединственный шанс.

Через десять минут квартира Саймона была битком набитарепортерами, на меня нацелились десятка два микрофонов. Я сидел у окна и ждал,пока последний опоздавший настроит диктофон.

– Что там случилось, Патрик? – крикнул кто-то. –Мукиели занял столицу?

– Джентльмены, – сказал я. – Должен вас огорчить –части Мукиели разбиты. (Кто-то удивленно свистнул.) Да, джентльмены, произошладосадная случайность, от которой не гарантирован ни один военачальник. Сегодняна рассвете части Мукиели завязали бои в предместьях столицы, но… ПолковникМтанга Мукиели вместе со всем штабом погиб при налете истребителей напередвижной командный пункт. Оставшись без командования, подразделения Фронтадеморализованы и рассеяны превосходящими силами противника. Это все. Прошупрощения, мне трудно говорить, я взволнован – мы понесли большую утрату…Подробности я сообщу вам позже.

Давя друг друга, опрокидывая стулья, репортеры понеслись квыходу и загромыхали по лестнице. Я ушел следом за ними, избегая встречатьсявзглядом с Саймоном. Я находился в каком-то полусне, но это состояние мгновенноулетучилось, как только на стоянку перед домом Саймона вылетел голубой«корвет».

Мне удалось оторваться от них и на этот раз – все-таки яслужил не в бакалейной лавочке и кое-что умел. Снова началось бесцельное блужданиепо улицам. Одним махом я уничтожил бравого полковника и его воинство, но Райлиузнает об этом, когда сообщение передадут по радио, а мои преследователи – итого позже.

Устав кружить по городу, я вспомнил о своем охотничьемдомике и помчался туда. Предварительно я позвонил Райли, но его не оказалось наместе, его как раз вызвали к шефу. Ободренный (это могло означать и то, что шефуже слушал радио), я сообщил секретарше, что именно она должна передатьгенералу, – в том числе и то, что моя жизнь зависит теперь только от него.Я мало надеялся на его чувства, но все же слишком многое нас связывало. Ночьнапролет я просидел в домике, сжимая винчестер и вслушиваясь в каждый шорох,измученный голодом и жаждой, загнанный в угол. А утром на опушке появился знакомыйголубой автомобиль. И еще один, серый.

Сейчас уже середина дня. Они пока не предпринимают попытокатаковать – печальный пример того, которого я уложил при первой попытке, их,судя по всему, не особенно воодушевил. Утащив своего раненого, или, надеюсь,убитого, они стали палить из автоматов, укрываясь за деревьями, но скоропоняли, что этим многого не достигнешь, и перестали. И они, и я определили уже,что их верный шанс – темнота. Осветят домик фарами, швырнут что-нибудь зажигательное,и мне придется выстрелить себе в висок – лучше уж это, чем попасть к ним надопрос. Райли, кажется, ждать уже бесполезно, скорее всего, он решил превратитьв очередную жертву гванеронской разведки и меня.

Между деревьями показался белый лоскут, потом человек,размахивающий им, вышел на открытое место и направился к домику. Я прокрался кпростенку и встал так, чтобы видеть окно, выходящее на противоположную отпарламентера сторону. Эти их штучки давно известны, в стычках с федаинами ониприменяют именно такой способ – пока с одной стороны звучит записанный напленку призыв сдаться, с противоположной тем временем подбирается поближепулеметчик.

Господи, да ведь это Райли с белым флагом! Я уронилвинчестер, выбежал на крыльцо и бессильно опустился на ступени, меня биладрожь.