— Люди, — прокричал я, — ваша служба окончена! Убегайте по туннелю, пока еще есть возможность.

— Пошел ты к демонам, господин Антеро, вместе с твоим туннелем! — проревел конюший Ян, беря на изготовку здоровенный топор, которым разрубают туши. — Я умру тогда, когда сам сочту нужным. Этой ночью ни один воскреситель или его прихвостень не увидит моей спины.

Я увидел, что еще с десяток слуг последовали примеру Яна умереть здесь. К горлу моему подкатил комок. Янош прятал в бороде улыбку.

— Что ж, — сказал я, — давайте же прольем столько крови, что подземные боги упьются ею до смерти. Держу пари, об этой ночи будут слагать легенды.

Мы были готовы к последней схватке.

Дверь затрещала, но вдруг снаружи послышались вопли раненых, звон сабель, пение боевых труб, дробь барабанов. Мы были уже готовы к смерти — и вдруг она отступила. Ничего не понимая, мы смотрели друг на друга — на улице разворачивалось какое-то отчаянное сражение. Янош выхватил у Яна топор и тремя ударами добил дверь. Мы выбежали наружу.

Из тьмы ночи появились три колонны гвардии маранонок. Они неотвратимо надвигались на осаждающих, угрожающе выставив копья. Впереди шли лучницы и метательницы дротиков, поражающие цели на ходу. Трубачки и барабанщицы гвардии играли устрашающий марш. Во главе отрядов шла Рали.

Толпа рассыпалась, и люди побежали во все стороны. Я убрал саблю в ножны и вытащил воткнувшееся в землю копье. Кассини, должно быть, сбежал вместе с остальными. Но мне необходимо было его найти. Конечно, поднять руку на воскресителя было делом более чем запретным, но сейчас у меня на руках было столько крови, что еще малая толика меня не тревожила, будь она воскресительская или чья-то иная.

Но Кассини не исчез. Он не бежал. Я увидел его на том же месте, где он был и в начале нападения, — посреди улицы. Он остался в одиночестве — вся свита и все помощники скрылись вместе с остальными. Непонятно было, в шоке он или его что-то принуждает так поступать.

Внезапно он простер руки к небесам и закричал что-то на незнакомом языке. Я поднял руку для броска, но остановился. С небес грянул гром, да такой, что заглушил трубы, барабаны и вопли раненых. Все — маранонки, мои слуги, Янош — словно окаменели. Побледневшие лица поднялись кверху.

Еще один долгий и оглушительный раскат грома. Затем в совершенно безоблачном небе вспыхнуло пламя. Из него вытянулась огромная огненная рука и устремилась вниз.

Я хотел закричать, зарыться в землю, но не мог и пошевельнуться.

Рука опускалась на Кассини. Его выкрики перешли в визг, и тут пальцы сомкнулись на воскресителе. Рука подняла его футов на десять над землей, сдавив так, как садовник давит пойманную полевую мышь. Затем пальцы разжались, и то, что осталось от Кассини, упало на мостовую. И тогда огонь, рука и гром исчезли, словно их и не было.

Я обернулся. Янош стоял рядом по-прежнему в оцепенении. Я прошел мимо него через разбитую дверь, через тела убитых в моей прихожей. Снаружи ликовали победители.

В этот момент я ни с кем не хотел делиться своими раздумьями. Да, мы победили. Но война во мне самом не закончилась. Это была всего лишь одна из битв, одна из заслуженных нами побед.

— Господин Амальрик Антеро и капитан Янош Серый Плащ, пожалуйста, выйдите вперед.

Янош и я находились в цитадели магистрата. Было это менее чем неделю спустя, но казалось, что в Ориссе прошла целая эпоха. Те консерваторы, что уже готовы были праздновать триумф, исчезли из коридоров власти. Теперь во главе магистрата восседал Эко. Сишон объявил, что занедужил от какой-то редкостной болезни через два дня после битвы у моей виллы и вынужден отбыть для курса интенсивного лечения. Сторонники его тоже отыскали важные дела, требующие их немедленного присутствия подальше от города.

Три дня спустя после битвы было отменено чрезвычайное положение, и в Ориссе началась нормализация обстановки. Случилась также важная и торжественная церемония — посвящение в рыцарское достоинство Яноша. После окончания этой церемонии он не без юмора отметил, что его рыцарство почему-то не наследственное.

— Должно быть, боялись, что спустя какое-то время к ним прибегут толпы бездельников, утверждающих, что я причастен к их рождению. Но все же я весьма доволен оказанной мне честью, поскольку, как мы все хорошо знаем, с моей смертью или преображением настанет конец света.

Он расхохотался, поднимая бокал с сержантом Мэйном и Рали, обмывающими его шпоры.

Но самое важное, что удушающая город хватка воскресителей разжалась. Тех, кто поддерживал Кассини, никто на публике больше не видел. Стоит отметить, что отныне никто из воскресителей уже не вышагивал с прежней на дутой важностью по городу. Джениндер, Превотант и иж с ними были теперь заняты тем, что пытались предугадать каким будет новый порядок и как им можно управлять.

Гэмелен вернулся и теперь выступал в магистрате от лица воскресителей. На этом важном событии он восседал на скамье рядом с Эко. Мы застыли как по команде «смирно», пока он говорил. Позади нас стояли наши сторонники. Кроме Рали, Маларэна, наших близких друзей здесь были множество жителей Чипа.

— По решению магистрата и Совета воскресителей, — взял заключительное слово Эко, — после соответствующих молитв и жертвоприношений город Орисса возвещает о великом открытии, о путешествии, целью которого должно стать объединение мужчин и женщин нашего города с обитателями тех земель, что известны как Далекие Королевства. Исходя из этого мы приказываем всем жителям Ориссы и всем правителям земель, находящихся под нашей протекцией, оказать всю необходимую помощь господину Антеро и рыцарю Серый Плащ для того, чтобы поставленная перед ними задача была успешно выполнена. Мы провозглашаем поход, мирный поход, который откроет перед нами новый золотой век. А теперь, господин Антеро, рыцарь Серый Плащ, вперед! На поиски Далеких Королевств.

Нас было всего лишь двадцать человек, но все мы были крепки, выносливы и молоды. И цель у нас была одна: Далекие Королевства. И правило у нас было одно: «один за всех, все за одного». Было хорошо то, что все участники экспедиции относились к ней очень серьезно, потому что, как только мы сразу после окончания зимы вышли из Ориссы, ничто в этом путешествии не проходило гладко и спокойно.

Еще когда мы вышли из устья реки Ориссы на одном из самых лучших моих кораблей, недавно построенном торговом двухпалубном судне, капитаном на котором был Л'юр, всеми нами овладело странное беспокойство. Словно видишь, как вокруг осеннего костра собираются призрачные видения. Мы быстро пересекли Узкое море с намерением высадиться, не доходя несколько лиг до места обитания прибрежного народа. Янош и я собирались посетить Черную Акулу, выяснить, сможет ли он обеспечить нас кое-чем, в чем мы нуждались, и расспросить, не будет ли он и его народ возражать против нашего присутствия на их землях. Мы разгрузили судно и принялись приторачивать поклажу на вьючных животных. На каждого человека приходилось по два осла, заклинаниями обреченных на безголосие. Мы собирались бережно обращаться с этими животными, словно они сами по себе были богатством, поэтому в составе экспедиции были два конюха, известных своими блестящими познаниями в ветеринарии.