Законников Карла Третьего мэтр костерил зимой, а в конце весны пришли вести из Сагранны и с ними война, на первый взгляд – безнадежная. Решение нашел Алва, но заплатил за яйцо, из которого вылупилась великая Бакрия, Ли. Заплатил очень щедро и «по поручению Проэмперадора Варасты». Мэтр спокойно принял деньги, а когда подробности Сагранской кампании стали известны не только графу Савиньяку, нанес визит.

Они выложили карты на стол. В рукаве у Инголса наверняка оставалась пара крупных козырей, а у самого Ли был наготове Повелитель Кошек. Не потребовалось, обошлись деньгами, которые законник полностью отработал еще до отъезда Савиньяка в армию. Берясь защищать Алву, мэтр рисковал головой бесплатно и к тому же зря: Рокэ погнал Высокий Суд туда, куда хотел, и почти выиграл, другое дело, что Альдо верил в свою силу не до конца. Горе-анакс не сомневался в победе над конем, но не над лучшей шпагой Золотых Земель. Теперь таковой стал, видимо, Ротгер. Или Райнштайнер? Или ты… Не выяснить, пока не понадобится убивать.

– Познавательно, – мэтр Инголс отложил письма, – но эти казусы не для юриста.

– Эти казусы для человека, пытавшегося спасти Олларию.

– Если судить по результату, а законники полагают главным его, а не затраченные усилия, мы, то есть Проэмперадор Эпинэ и его окружение, потерпели полный провал, хоть и приобрели некоторый опыт. Тем не менее, господин регент, я к вашим услугам.

– Проэмперадор.

– Формально. – Юридическая длань неспешно опустилась на слиток, словно принося присягу. – Вы платите золотом Манлия за услуги, оказанные Талигу, значит, вы считаете это своим правом и обязанностью. В противном случае вы бы действовали от имени Алвы, как в случае с Кагетой, или предоставили бы действовать герцогу Ноймаринен. Если вам нужно мое мнение, то пожалуйста – вы поступаете верно. При необходимости я обосную законность передачи вам всех полномочий. В строжайшем соответствии с Кодексом Франциска и последующими дополнениями.

Мэтр был немногим легче Хайнриха и предпочитал вино пиву, а бумаги – мечу, но оба говорили об одном и том же. Правда, просвещенный законник выразился резче и определенней варварского короля. Видимо, потому, что был талигойцем. Не по рождению, по готовности драться там, где другие бегут. Ли усмехнулся и поднял левой рукой бокал.

– Закон, храни Талиг, а если не закон, то… и закон тоже.

Наследник Валмонов отродясь не стремился к чрезмерному знанию, однако неопределенности не терпел. Еще в детстве, набедокурив и по возможности запутав следы, Марсель отправлялся к родителю, чтобы понять, пронесло или нет, с годами эта склонность лишь окрепла. Валме предпочел бы своими глазами видеть, как Рокэ летит в дыру, но из-за дурацкого гвоздя замешкался, а круглая пакость без дна и без Алвы намекала, но не доказывала. Это порождало сомнения и терзания, к которым виконт был лоялен разве что в стихах. Когда имелось дело или хотя бы приятное безделье, сомнения докучали не слишком, но в казарском гнезде, куда Марсель залез, ожидая загулявших средь местных красот супругов, поэтическая дрянь явила себя во всей красе. Валме злобно опустошал подносы с фруктами и сластями, которые приволокли излишне усердные слуги, любовался величественным, чтоб ему провалиться, ландшафтом и пытался думать о папенькиных фокусах с крашеной водой и предсказаниях.

Если древние кликуши не просто получали удовольствие, расписывая «растерзанные пожары и полыхающие трупы», то хоронить Ворона рано. «Покинуть империю» отнюдь не равняется «умереть», а дыра была, мягко говоря, странной. Не менее странной, чем сам Рокэ, да и байки о приходах и уходах сперва Абвениев, а потом и Создателя должны были откуда-то взяться.

– Мало нам богов было, – буркнул виконт, замахиваясь на объявившуюся возле подноса осу, – теперь еще и Алву чтить и ожидать… Гадость… Ведь гадость же?

Сидящий рядом Котик издал многозначительный звук. В песьих глазах читалось пресловутое «чту и того более ожидаю», но в данном случае дело было поправимым.

– Погоди, сейчас воздам, – заверил Марсель, торопливо пробуя местные лакомства. Два первых для собаки были слишком едкими, третье, рассыпчато-ореховое, отправилось прямиком в умильную пасть.

– Вообще-то, – заметил Валме, – Хандава – место спорное, но нас травить неразумно, а казар – юноша дальновидный. Ешь спокойно.

Котик в дальновидности Бааты не сомневался, и неядреные лакомства кончились быстро. Марселя это устроило – не жевать во ожидании, когда под носом груда еды, непросто, а жевать – потакать затаившемуся, но ждущему своего часа пузу. От пуза Котик защищал не хуже, чем от волков и бесноватых.

– Да будет благословен тот день, – Марсель по-кардинальски поднял палец, – когда я выпросил собаку… Ну и когда встретил Рокэ, потому что первое не произошло бы без второго. Осознаем сие и вознесем хвалу.

– Р-нггг! – немедленно отозвался все понимающий Котик. – Р-вр-р-нггг!

Это не была хвала, это означало, что приближается кто-то безопасный и даже свой, а уж заявить о себе или затаиться – решать хозяину. Марсель вытер руки о расписное кагетское полотенце и перегнулся через кованое ограждение. Вверх по лестнице ползли два солидных жука – черный и винно-красный: его высокопреосвященство предпочитал заниматься государственными делами в обществе супруги.

Кормили в Сагранне на убой, а собаку царственно-духовная чета не держала. Воздвигшийся на пороге беседки Бонифаций был мокр и красен, будто омытый дождем плод абехо, а волосы Матильды липли ко лбу, хотя пыхтела она заметно тише благоверного.

– Отсюда, – начала разговор алатка, – Баата уронил своего братца…

– Нам ронять некого, – развел руками виконт. – Конечно, можно было захватить с собой виконта Дарзье… Вы его не знаете, но подобный спутник удлинил бы дорогу, и потом – я ничего не знал про беседку. Ваше высочество, ваше высокопреосвященство, вы поднялись в эту обитель очень кстати.

– Станешь говорить о пейзажах, – пригрозила Матильда, – пристрелю.

– При Котике? Не успеете. Ваше высочество, вам ведь нравился Эпинэ?

– Да! – с вызовом бросила женщина. – Он…

– За ним присматривают. Мой батюшка и… не только.

– А с чего ты, сыне, начал с Эпинэ? – осведомился продышавшийся Бонифаций. – И где Рокэ?

Валме отправил в рот не годившуюся Готти тянучку. Бонифаций ждал ответа, и он любил Алву. Валме решил быть правдивым и при этом тактичным.

– Разве я сторож регенту? – осведомился он. – Откуда мне знать, куда он провалился, но дела в Талиге запаршивели так, что всей помощи оттуда – я и Готти.

– Скорее уж Готти и ты, – очень кстати фыркнула алатка. – Так что там с Эпинэ?

– Да жив он, – отмахнулся супруг. – С Олларией что? Без утайки говори, как есть, и всё!

– Вы хотели всё, ну так вот оно! – отрезал Марсель спустя час, если не больше. – Я умолкаю, пока мне не дадут сырых яиц. Иначе мир и капитан Гастаки лишатся моих песен, а я на это пойти не могу.