Марк отдалялся и в то же время становился ближе, потому что таким она знала его лучше всего. Озлобленным, упрямым, со снятым предохранителем.

— Бесконечный тупик, — едва различимо произнесла она.

И, может быть, это и есть их отношения. Вот сейчас, именно сейчас...

Анна встала на носочки и потянулась к нему. Марк не сразу, но ответил на поцелуй. В какой-то момент она все-таки разбудила его, касание губ стало нетерпеливым, жадным. Марк стянул крепкие объятия вокруг нее, которыми, кажется, хотел задушить. Он напирал и заводился.

Да, только так. Это не вторая натура, это его суть.

— Признайся, — выдохнула Анна, запустив ладонь в его волосы и грубо сжав ладонь. — Ты хочешь сделать мне больно.

Он молчал.

— Так было всегда. Подчинение и наказание.

Анна спустилась ниже по его плечам, очертив мускулы мужских рук сквозь тонкую рубашку. Столько силы, затаенной и рвущейся наружу. И она закружила ей голову. Анна жаждала ощутить ее, так же страстно, как он желал поквитаться с Рёфом. Какая-то часть ее отчаянно хотела этой боли, иначе бы она не была здесь. Иначе бы осталась в других, послушных и почти воздушных, руках.

— Тебе нужна моя вина, чтобы чувствовать до самой глубины, — Анна села на стол и оказалась с ним лицом к лицу. — В страсти всегда больше всего злости.

— Ты слишком долго подходишь...

— Так всё и началось по-настоящему. Я была виновата за то, что спасла Севера тогда. За то, что была с ним.

— Осторожнее, — медленно проговорил он, теряя себя.

Его стальные пальцы уже душили ее плоть.

— И сейчас ты здесь из-за меня. Весь этот круговорот... Ты хотел вернуть меня. Не будь меня, не случились бы твои ошибки.

Марк с легкостью освободился от ее рук, перехватив и заведя их ей за спину. Он заставил ее выгнуться, а потом отстранился. Она чувствовала его взгляд, который скользил по ее телу, податливому и прирученному.

— Признайся же.

Перемоткой мелькнул не только последний вырванный в пустоту год, но и безмятежные дни, они вдруг вернулись к самому пику. Когда он не стеснялся своей силы и своей жестокой натуры. Когда он наказывал.

— Зачем ты поехала к нему?

— К кому?

Анна отвлеклась на его правую ладонь, которая собрала свободный подол платья и застыла, обжигая, на бедре.

— К тому, кто имел тебя этот год.

Он рывком приподнял ее и стянул белье свободной рукой. Анна шумно выдохнула от неожиданности и от ощущения его тугого тела.

— Ты до сих пор думаешь о нем?

— Нет.

— Не лги мне.

Марк надавил и проник рукой. Медленно провел пальцами, наслаждаясь ее нервной острой реакцией. Анна не смогла спрятать дрожь и напряженное сковывающее все тело ожидание, особенно, когда умелые пальцы набрели на чувствительную точку.

— Ты звала его по имени ночью.

— Неправда, — со стоном выдохнула Анна.

Его мягкие касания пробудили желание, невыносимо заострили его, так что мысли спутались, проигрывая инстинктам. Внизу живота заныло, и она послушно потянулась к нему.

— Тише, тише.

Марк поймал ее и, выставив руку вперед, обхватил горло и заставил остаться перед собой. Не ближе.

— Я здесь, Марк. Я твоя.

— Значит он безразличен тебе.

Его вывод посеял смутную тревогу, и Анна едва не качнула головой поспешно. Правильное возражение, правильное возражение...

— Он всего лишь друг теперь.

Черт, нет.

— Друг? — Марк усмехнулся. — И как часто твой друг делал так?

Он вошел в нее пальцами. Дыхание тут же участилось, и во рту пересохло за мгновение. И Марк видел, как она облизывает и закусывает губы. Моментально появилась та самая его улыбка... Он чертовски любил это. Чувствовать свою власть. Заставлять ее дрожать и извиваться, дотронувшись одними пальцами.

— Знаешь, чего я хочу? — его губы влажно коснулись ее виска. — Трахнуть тебя у него на глазах.

— И чтобы я шумно кончила?

— По-другому не бывает, малыш.

— Тогда представь, что он смотрит.

Марк задвигался злее.

— Еще?

— Да, Марк.

Он вдруг приблизился и обжег жадным поцелуем.

— Сильнее, — выдохнула она.

Марк придвинул ее на самый край и опустился на колени. Она не успела осознать резкую перемену, как он дотронулся языком.

Боже...

Невыносимо и нестерпимо. Тело настойчиво зашептало, что именно по этому она соскучилась больше всего. Он знал, как нужно. Как нужно ей. Анна застонала и закрыла глаза. Осталась только его изощренная ласка, которая уверенно подводила к точке. Руки Марка гуляли по ее бедрам, поглаживая, и в них вдруг проснулась невесомая нежность, он едва касался, позволяя ощутить только свое тепло.

Но этого было достаточно. Анна инстинктивно подалась вперед и впилась ладонями в мужские плечи, поднялась выше и очертила пальцами шею, надавила, смяв его жесткие волосы и заставив плотнее прижаться к себе. Да, сильнее... Волна наслаждения, родившаяся глубоко внутри, разлилась по всему телу. Затопила. Всё случилось именно так: шумно.

Анна без сил откинулась на стол, согнувшись пополам. Когда Марк вернулся к ней, он навис сверху и молча смотрел, словно хотел запомнить каждую черточку, каждый изгиб.

— Мы оба больны, — шепнула она.

Он коснулся рукой ее щеки, поправив сбившуюся прядку, и легонько провел по коже.

— Не думай об этом.

— Я думаю и о другом.

— Например?

— Что будет вечером? — Анна сжала его застывшую ладонь.

— Все-таки хочешь знать.

— Да. Не щадящий план.

Он заколебался.

— Тебя все равно там не будет.

— Марк.

— Ты чертовски упрямая, Анна.

Он вновь коснулся ее лица.

— Те ребята в яме, — через себя начал он, — помнишь?

Анна кивнула. Существовал ли шанс когда-нибудь их забыть?

— Я передумал и разрешил им сбыть товар на сторону. Вчера они вышли на Рёфа, сукин сын настойчиво ищет все лазейки поближе ко мне. Они привезут ему партию на пробу в клуб. В товаре будет взрывчатка. Бекки тоже прихватит пакет.

Анна повернула голову и со страхом посмотрела на него. Он собирался разнести всё. И говорил об этом так спокойно, буднично.

— Потом подъедут мои ребята, подчистят, кого надо. Что надо. Знаешь, газовое оборудование, пожар, обычная история.