Не все смерти одинаковы, равно как и их интерпретации. В этой главе мы обратимся к трем точкам зрения, которые показывают влиятельность концепций, связанных со смертью. Сначала я изложу собственную теорию «оскорбительной смерти», а затем рассмотрю примеры динамики смерти, горя и харизмы в важнейших символических формах и в завершение исследую взаимосвязи между смертью и мировыми религиями. Последняя тема выдвигает на первый план потенциально важную гипотезу о связи между горем и основателями религиозных групп.

Теория оскорбительной смерти

До сих пор мы в основном сосредоточивались на том, что можно было бы назвать «обычной смертью», приходящей к каждому человеку, которая приводит родственников и друзей к переживанию потери. Мы также рассмотрели аспекты жертвоприношения в главах 4 и 8. Теперь мы обратимся к смерти, от которой страдает большая часть людей в обществе; я называю ее «оскорбительной смертью», потому что она происходит при обстоятельствах, оскорбляющих общественное мнение. Здесь я опишу эту идею лишь кратко, она была полностью описана в другом месте[710].

Оскорбительные смерти происходят, когда один или несколько человек умирают при обстоятельствах, вызывающих массовый общественный резонанс, и приводят к демонстрациям против власти, которую обвиняют в том, что та стала причиной этих невинных жертв, и от которой требуется определенная форма ответа и возмещения ущерба. Смерть Дианы, принцессы Уэльской, в 1997 году, великий «Белый марш» против убийц-педофилов в Бельгии в 1996 году и международный концерт «Live Aid», организованный Бобом Гелдофом в 1985 году от имени жертв голода в Эфиопии, — вот лишь несколько примеров. Эти и другие события показывают, что смерть отдельных людей может служить мощным символом основных ценностей общества, да и всего человечества, которые следует беречь, а не отбрасывать. Смерти, произошедшие в Аушвице или во время теракта в Оме в Северной Ирландии в 1998 году, также могут служить примерами; со временем Аушвиц привел ко всеобщему общественному резонансу. Дело в том, что случаи смерти, связанные с преступлением, вызывают массовые протесты, которые, по сути, являются словами против смерти. Тот факт, что эти смерти считаются ненужными и даже беспричинными, добавляет дополнительный стимул к народным протестам, которые, по сути, стремятся выразить ценность человеческой жизни и выступить против любого ее удешевления.

Один из самых ярких примеров смерти, который раскрывает эту теорию, произошел в Норвегии в 2011 году, когда Андерс Брейвик в костюме полицейского убил более шестидесяти подростков в молодежном лагере на острове Утейа, а также более десяти взрослых в Осло. Это был своего рода протест против «иностранцев» и интегрированного общества. На суде в 2012 году он был признан виновным и приговорен к длительному тюремному заключению. Как я утверждал в другом месте, процесс судебного разбирательства включал не только признание его вины, но и массовое собрание людей в Осло, спевших песню об интеграции сообщества, которую, как известно, и ненавидит Брейвик. Используя антропологическую теорию двойного суверенитета для усиления теории оскорбительной смерти, я предположил, что обвинительный приговор суда представляет собой то, что было названо судебной или юридической властью, в то время как народное пение символизировало то, что называется «мистической властью»[711]. Брейвик представляет собой пример культурного предательства, а смерть — его средство (medium).

Жертвенная инверсия

Еще одно преимущество идеи оскорбительной смерти заключается в подчеркивании контрастов, обнаруживаемых между явлениями, в особенности между оскорбительной смертью и некоторыми формами жертвоприношения, что мы продемонстрировали на примере смерти Христа, описанной в главе 8. Жертвоприношения ритуализируются, планируются и совершаются спонтанно; вместо того чтобы оскорблять социальные ценности, они возвещают и укрепляют их. Вместо того чтобы нарушать моральное равновесие общества, они часто восстанавливают его. Жертва выбирается намеренно и устраняет негативные ценности, например вину, вместо того чтобы обвинять власть имущих. В то время как популярная реакция на оскорбительную смерть требует возмещения со стороны государственных властей, формальные жертвы являются частью процесса возмещения ранее возникших нарушений.

И оскорбительная, и жертвенная смерти демонстрируют способность живых тел быть одновременно средством выражения социальных ценностей и средством изменения взглядов людей на ситуации. Сам факт, что у людей, животных или растений забирают жизнь в результате оскорбительной или жертвенной смерти, достигает этой цели. Утверждение, что жизнь — это средство утверждения собственной ценности, не является аргументом. Жизнь, неправедно отнятая у кого-то, оскорбительная смерть несет в себе противоположное послание, чем жизнь, умышленно отнятая в ходе жертвоприношения. Первая ослабляет, а вторая усиливает группу, сообщество или нацию.

Принудительные смерти

Сказанное поднимает вопрос о принуждении к социальной смерти, поскольку сам факт демонстрации в погребальных обрядах того, насколько высоко большинство обществ ценит жизнь, подчеркивает наказание, налагаемое смертной казнью, при которой жизнь отнимается легитимированными силами. Ценность жизни оспаривается серьезными преступлениями, что объясняет, почему многие общества считают смертную казнь уместной, особенно за совершение убийства, согласно правилу «око за око». Точно так же во многих культурах самоубийство рассматривается как преступление или грех, поскольку оно может интерпретироваться как кража у общества одного из его членов или потому что оно, как кажется, бросает вызов религиозному убеждению, что только Бог является источником жизни и только он один имеет право ее давать и забирать[712].

Насильственная социальная смерть принимает множество форм, будь то практиковавшиеся в древности отравление, забивание камнями, сжигание на костре и сажание на кол или современные методы подкожных инъекций, обезглавливания, повешения, электрического стула или газовой камеры. Во всех этих случаях смерть — это результат выверенного и преднамеренного процесса. Часто с телами подобным образом убитых обращаются без особых церемоний или уважения, захоранивая в безымянных могилах или скармливая диким животным. Смерть и уничтожение демонстрируют власть общества над людьми и их телами. Такой конец обычно не сопровождается гордыми словами против смерти; подобная смерть — скорее способ, которым общество говорит свои слова за жизнь. Одним из сложных исторических примеров было принятие в Англии 1830‐х годов закона, позволяющего использовать тела умирающих в домах для бедных для вскрытия медицинским персоналом[713]. Это помещало бедных в одну категорию с преступниками, чьи тела давно отдавали на вскрытие, что стало одной из причин, способствовавших в Викторианскую эпоху усилению акцента на необходимости проведения достойных похорон.