Лиру трясло, когда они обнялись. Собака заскулила и прильнула к ним, и все трое застыли, прижимаясь друг к другу.

– Мор! – раздался голос сзади.

Мор и Лира молниеносно обернулись: к ним легкой рысцой приближались трое Волколюдей: двое мужчин и одна женщина. Мор погладил Собаку по голове, приговаривая:

– Спокойно, Собака. Это друзья. Сидеть. Сидеть.

Волколюди перешли через ручей и подбежали к месту сражения. Увидев мертвые тела дикарей, они оцепенели.

– Мы пришли предупредить тебя, что неподалеку бродит Орда. Кто убил этих троих? Неужели ты? Ты один уложил трех дикарей?

Мор покачал головой.

– Это Лира… моя жена. Она тоже сражалась.

Волколюди, не веря своим глазам, ошеломленно переводили взгляд с одного трупа на другой. Собака нервно зевнула и снова вывалила язык, с которого капала слюна.

– В нашем племени тоже есть отважные женщины, – уважительно произнес Крэгг. – Это Деникс, наш лучший охотник.

– Не забывайте о Собаке, – сказала Лира. – Она здорово помогла. Это наш отряд – Собака, я и Мор, наш Собачник.

Сайлекс взглянул на окровавленную пасть Собаки и поднял глаза на Лиру.

– Собачник, – повторил он. – Подходящее слово.

Похоронив мертвых, Сородичи и Волколюди расселись вокруг костра и разделили трапезу.

* * *

Собака еще долго не могла успокоиться и угомонилась только к вечеру, когда вернулась в пещеру вместе с хозяином и его женой. Снаружи еще стоял запах чужих людей, но внутри все было так, как и должно быть. Хозяин улегся на шкуре, напоминавшей Собаке мать. Его жена прилегла рядом с ним.

События прошедшего дня глубоко взволновали Собаку. Она подошла к хозяину, улеглась с другого боку и со вздохом положила голову ему на грудь, как в те дни, когда была маленькой Волчишкой. Хозяин опустил руку ей на голову.

– Все хорошо, Собака. Отдыхай.

Она знала, что ее зовут «Собака», а «хорошо» означает, что хозяин доволен. Ее хозяин доволен ею.

Изо рта женщины вылетели непонятные Собаке звуки.

– Я люблю тебя, Мор.

– И я тебя, Лира, – ответил хозяин.

Собака окончательно расслабилась. Они все вместе в родном логове, в безопасности. Все так, как и должно быть. Собака прикрыла глаза и вскоре крепко уснула.

Профессор Джеймс К. Морби и его давний друг и соратник Бернар Бошан сидели в кафе неподалеку от гостиницы, в которой остановился Морби, смаковали крепкий ароматный кофе из хрупких фарфоровых чашек и глазели на прохожих, сновавших туда-сюда по тротуару. Разговор не клеился: каждый думал о чем-то своем. Жан-Клод, почтительно сидевший рядом, пожирал глазами нетронутые круассаны, лежавшие перед его спутниками. Свой круассан он давно уже проглотил и теперь набирался смелости спросить, не намерены ли Бошан и Морби отказаться от сладкого.

– Уже собрал чемоданы, Джим? – как бы между прочим спросил Бошан.

– Что? Извини, задумался. Да, скоро ехать. Боюсь, я зашел в тупик.

– В тупик? Не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Я всегда верил, что найду ее – первую собаку, первого одомашненного волка. И вот теперь, когда мои поиски завершились, когда цель достигнута, я не знаю, что делать дальше.

– Значит, ваша работа завершена? – спросил Жан-Клод.

Бошан и Морби улыбнулись.

– Не то чтобы совсем завершена, – ответил Морби. – Информация, которую можно извлечь из нашей находки, крайне ограничена. Фактически вся моя работа сводится к тому, что можно назвать обоснованной догадкой. Хотите круассан, Жан-Клод?

– Ну… только если вам не хочется.

– Вы пялились на него так же, как мой бигль, когда я нарезаю мясо, – иронически заметил Бошан.

Морби, тепло сощурившись, протянул Жан-Клоду тарелку.

– Давайте на миг перенесемся в то время, Жан-Клод. Климат изменился, на сушу надвигаются ледники. Судьба человеческого рода висит на волоске – нас еще так мало, что во всей Евразии не наберется и на один футбольный стадион. По неизвестным науке причинам медленно вымирают неандертальцы. И в одном племени, внутри одной родовой общины, один человек каким-то образом смог приручить волка. Подумайте только, какие изменения это могло повлечь!

Жан-Клод наморщил лоб и, дожевав кусок, спросил:

– А почему мсье профессор считает, что с появлением собаки все изменилось?

Морби понимающе кивнул.

– Вы исходите из представлений о собаке, как о домашнем питомце, компаньоне. Но представьте, что, приручив волка, люди открыли новую технологию. Они стали по-новому охотиться, обучив волков приносить им мелкую дичь, они стали успешно защищаться от диких зверей, которые не смели напасть на человека с волком. Не забудем и о войне. Лично я не верю, что древние люди жили в своего рода Утопии, не вступая в стычки между собой. Нет, приручение волка – настоящий технологический прорыв. – Морби улыбнулся. – Как говорила Тэмпл Грандин, животные делают нас людьми.

Жан-Клод задумчиво покивал, стараясь не глядеть на тарелку Бошана.

– Учтите, Жан-Клод, далеко не все согласны с таким утверждением, – заметил Бошан, без лишних слов передав ему свою тарелку. – Теория нашего коллеги подвергается суровой критике со стороны научного сообщества.

Морби с невозмутимым видом глотнул кофе.

– Сейчас принято считать, что человечество достигло верха пищевой цепочки, опередив неандертальцев, только потому, что мы более склонны к сотрудничеству. При этом мы эгоистически полагаем, что наши предки сотрудничали лишь с себе подобными, игнорируя другие виды, такие, как Canis lupus, например.

– Как бы я хотел жить в то время, своими глазами видеть эти перемены! – мечтательно протянул Бошан.

– Да, обстоятельства тогда круто поменялись, – кивнул Морби. – Собаки не просто помогали нам выживать – они спасли нас! Они сопровождали нас на всем пути нашего развития. Вот почему мы любим их, и они отвечают нам взаимностью: мы с ними неразрывно связаны. Мы нужны друг другу. Люди без собак имели худшие шансы на выживание. Мы эволюционировали благодаря собакам! В свою очередь, мы отбирали лучших из них, отбраковывая враждебно относившихся к нам особей. В конце концов, мы вывели бульдогов и боксеров, такс и доберманов, пекинесов и лабрадоров. Но мы никогда не задумывались над тем, что собаки фактически изменили судьбу нашего вида. Прежде мы вели дикий образ жизни, ничем не отличаясь от других животных. Так же, как и они, борясь за место под солнцем, мы зависели от целого ряда случайностей. С одомашниванием волков мы стали по-другому смотреть на мир. Мы задумались над тем, чтобы одомашнить других животных, стали селекционировать растения. Иными словами, мы стали менять природу и распоряжаться ею.