Выбор маршрута не отличался особым разнообразием. Можно было мчаться по прямому как стрела хайвею или свернуть налево в узкий и извилистый проезд. На плане проезд вел к складской зоне С-6. Первый вариант Николай отмел сразу. Риньону, как ни крути, придется пересекать этот проспект. Все может случиться. Вдруг охотникам взбредет в голову обернуться… Оставалось искать счастья на складах Ульфа. Ни секунды не колеблясь, Строгов свернул налево.

Решение было ошибочным. Лейтенант понял это после первого же поворота. В узких захламленных лабиринтах С-6 от пилота требовалось истинно цирковое мастерство, которым, увы, Николай не обладал. Увернувшись от штабеля биоконтейнеров, он не смог избежать встречи с многоруким погрузчиком. Покинутый заржавевший робот оказался прямо на пути у Строгова.

Удар был страшным. Опорный обруч дискохода превратился в безобразную восьмерку, а остекление кабины лопнуло, подобно перегретому стакану. Двигатель еще несколько секунд продолжал истошно завывать, но затем и он захлебнулся на полувздохе. На Строгова обрушилась звенящая тишина. Нет, тишина была неполной! Уже совсем рядом земля гудела от лязга стальных лап. У Николая больше не осталось сил. Все, что он мог сделать, это разорвать объятия аварийных ремней и оттолкнуть растрескавшееся металлостекло. Умирающий землянин последний раз хотел взглянуть на звезды.

Вдруг неведомая сила выдернула Строгова из его стеклянной скорлупы и бесцеремонно швырнула в черноту ближайшего стенного пролома. Свалившись на каменный пол, он застонал и инстинктивно попытался отползти в сторону. Но не тут-то было! Какая-то лохматая тварь грохнулась на него сверху и сжала руки в жестком захвате.

– Не рыпайся, лейтенант, – прошипело чудовище на чистейшем французском, – а то тебя видно за километр. Светишься круче, чем Елисейские Поля в рождественскую ночь.

Что это? Предсмертное видение, зов из потустороннего мира или просто слуховая галлюцинация? Этот голос… он не может быть реальным, не может принадлежать человеку, потому… потому, что этот человек уже умер.

– Марк, – простонал Николай.

– Ты можешь заткнуться и лежать смирно? Охотники совсем рядом. Они ищут тебя… – После секундной паузы лейтенант почувствовал крепкое рукопожатие. – Я здесь, Ник.

Строгов не мог поверить в это чудо. Его лучший друг, безвозвратно сгинувший в водовороте этой страшной войны, тот, по кому он тосковал, кого оплакивал все последние дни. Марк жив! Ураган счастья ворвался в душу Николая. Он затмил боль, усталость и изнеможение. Он позволил мозгу расслабиться и, наконец, провалиться в спасительное забытье.

Сознание возвращалось очень медленно. Сначала оно позволило различать звуки, потом запахи и лишь затем, как награда за успехи в этих двух дисциплинах, вернулось зрение. Светлое пятно, которое Строгов видел перед собой, начало проясняться, пока не превратилось в улыбающуюся небритую физиономию.

– Микульский, ты тоже живой?

– Живой, господин лейтенант. Оказалось, что нас не так легко замочить! – Разведчик приложил руку ко лбу Николая. – Черт, вы еще горите.

– У меня перелом ноги, заражение крови и бог знает сколько рентген для завершения букета, – пролепетал Строгов заплетающимся языком.

– Я знаю, доктор Дэя сутки не отходила от вас. Сейчас состояние нормализовалось, и я ее заменил.

Николай вяло улыбнулся. Обвешанный оружием тяжеловес Ян Микульский в роли сестры милосердия! Картина, достойная внимания! Но не только это порадовало лейтенанта. Дэя здесь, а значит, и его люди тоже в безопасности. Но все же для очистки совести Строгов поинтересовался:

– Моя группа в порядке?

– Они живы. Бувиль перехватил их в главном коллекторе, – в голосе рядового не было радости.

– Ну, договаривай. – Николай почувствовал неладное.

– Лучевая болезнь, господин лейтенант. Восемь человек очень плохи. – Было видно, что Ян не хотел сильнее огорчать раненого офицера. Засуетившись, он встал. – Пойду посмотрю, вернулся ли Грабовский. Командир приказал известить его, как только вы очнетесь.

– Погоди… – Строгов приподнялся на локтях. – Что с Жересом? Он жив?

– О, если бы это было так, мы бы избежали этого дерьма. – Разведчик безысходно всплеснул руками. – Но, к несчастью, майор погиб. Защитное поле включилось прямо под носом его транспорта, ни свернуть, ни затормозить. Мы проскочили, а они сгорели прямо за нашими спинами.

Микульский ушел, оставив Николая наедине с его мыслями. В который раз Строгов подивился тому, какой глубокий след в сердцах солдат оставил их командир. Жерес был для них как отец, нет, бери выше, как бог: мудрый, справедливый, непогрешимый. Непогрешимый ли? Лейтенант вспомнил обстоятельства гибели майора. Да, это была страшная ошибка, за которую Жерес сейчас, наверно, расплачивается в аду. Но это там, в другом мире. Здесь же, несмотря ни на что, он единогласно прощен и для своих солдат навсегда останется лучшим и непревзойденным. Попрощавшись с памятью о командире, Строгов вернулся к действительности.

В голове лейтенанта вертелась масса вопросов. Николай огляделся по сторонам. Они под землей, в одном из туннелей канализационной системы. Незабываемый аромат не оставлял в этом сомнений. Сектор очень стар. Стены выполнены из огромных металлоплит. Стеклобетон здесь еще не применялся. Николай посмотрел вверх. Потолок состоял из трех частей, напоминая торт, разрезанный на троих. Такая конструкция не могла быть ничем иным, как заслонкой, разделяющей соседние линии. Нет, это не туннель! Это, скорее, отстойник или станция разделения потоков.

Удовлетворившись изучением подземного сооружения, Строгов перешел к деталям обстановки. Ящики, контейнеры и тюки составляли главную часть интерьера. Одинокая лампа освещала самодельный стол, на котором громоздились информационные носители, пластиковые рулоны планов и карт. В углу монотонно гудел регенератор воздуха. Штаб! Догадку лейтенанта подтвердил видавший виды слит, уныло светившийся своей замызганной панелью контроля.

Лязг металлической двери отвлек лейтенанта. На темном пороге появилось то самое мохнатое существо, которое схватило его там, в зоне С-6. Мгновение они пристально смотрели друг на друга. Затем пришелец закрыл за собой дверь и направился к Строгову. Подойдя к лежанке, он остановился.

– Ну и чучело! – простонал Николай, пытаясь различить глаза, нос и рот.

– Ты всегда был несправедлив к моей внешности. – Вцепившись в свой загривок, чудовище с тихим щелчком оторвало себе голову.

Боевой шлем, оклеенный вонючей, слипшейся шкурой, полетел в сторону. Друзья кинулись друг другу в объятия.

– Если бы ты только знал, как я рад! Как я счастлив, что ты жив! – Строгов схватил Марка за плечи и глянул ему в лицо: – Везучий, чертяка!

– Ты тоже ничего! Выбраться живым из туннеля первого контура! В это даже я с трудом верю!

– Погоди хвалить… – Николай тяжело опустился на импровизированную подушку. – Неизвестно, чем этот трюк закончится. Мы все смертельно облучены. Думаю, доза превысила тысячу рентген.