– Всем замереть! Цель прямо надо мной. Кто может снять?

– Я могу, – ответил Нангисен.

– И я, – подписался Мартинес.

– Не промажьте. Огонь по счету три. Помните: как только он поймет, что обнаружен, сразу кинется вниз. – Грабовский нашел глазами Дэю. – Готовы?

– Да.

– Раз, два, три!

Не глядя вверх, Марк бросился на лурийку. Под грохот выстрелов они покатились по полу. Грабовский крепко сжимал Дэю, совершая один кульбит за другим. Он остановился лишь тогда, когда уткнулся в чьи-то ноги и почувствовал, как на него градом сыплются стреляные гильзы. Лейтенант закрыл собой женщину и выхватил пистолет.

– Прекратить огонь! Кончено уже! – команда Строгова остановила расстрел членистоногой груды металла.

Механический тарантул распластался на транспортном полотне, вывалив наружу внутренности. Скорее всего, он падал уже мертвым. Машина приземлилась вверх ногами, даже не успев свернуть наружные чувствительные видеосенсоры.

– Это и есть ваш знаменитый оборотень? – Риньон пихнул ногой искрящиеся останки.

– Нет, это всего лишь робот-ремонтник, но ему посчастливилось познакомиться с морунгами… – Марк помог Дэе подняться.

– И много таких счастливчиков в Ульфе?

– Не очень, почти все… – Грабовский засуетился. – Нужно быстрее уходить. Этот сукин сын мог передать наши координаты.

Город встретил людей негостеприимно, даже враждебно. Он пугал и вместе с тем завораживал. Каждый сантиметр здесь насквозь пропитался ужасом и смертью, предупреждением и укором. Это было вселенское кладбище, надгробиями в котором служили громады небоскребов. Улицы Ульфа выглядели грязными заброшенными лабиринтами, по которым клубились облака зловонного тумана. Тротуары, словно полудохлые змеи, пытались вырваться из властных рук каменных великанов. Корчась в страшных судорогах, они лишь на мгновение обретали свободу. Мимолетный взгляд на звезды… и их снова поглощало бетонное чрево.

Все молчали. Солдаты старались ступать как можно тише, как будто боясь разбудить ржавые искореженные механизмы, то тут, то там вырастающие из мутно-серой мглы. Когда впереди замаячил очередной рваный остов, Марк остановил отряд.

– Отключить боевые шлемы и связь, – голос Грабовского стал первым звуком в океане безмолвия.

– Что? Ты шутишь? – Строгов был ошарашен.

– Делайте, что говорю. Мы в опасной зоне. Если прошляпим оборотня, слиты попадут под его контроль. Тогда они убьют мозг раньше, чем вы успеете ойкнуть. Так мы потеряли троих.

Марк представил, что сейчас творится в душах у людей Николая. Смятение, растерянность, паника, страх. Они боятся положиться только на себя, они забыли волчьи инстинкты и запах джунглей. Точно то же испытал и он сам, когда первый раз нажимал кнопку контроля. Но иначе нельзя! Ошибки не повторяются дважды!

Видения гибели его солдат обрушились на лейтенанта. Первая вылазка. Жалкие потуги выиграть космическое сражение земными методами. Венцель повел Лациса и Портье за собой. Они хотели помочь, хотели отвлечь охотника… Эх, Курт, Курт, если бы ты знал, что в голове у этой твари таилась звезда! Солдаты попадали, как театральные тряпичные куклы, которым вмиг перерезали все постромки. Когда подоспела подмога, их тела еще бились в агонии. Упав на колени, Марк сорвал шлем с головы Венцеля. Ему никогда не забыть этого мертвого лица. В нем не было ни страха, ни боли, а только одно безграничное наивное удивление.

Грабовский заскрежетал зубами.

– Подтвердите выполнение приказа! Немедленно!

Мартинес, Грандье, Лекомп и Микульский наперебой оповестили об отключении шлемов.

– Остальные?

– Мы не сможем видеть. – Николай все еще колебался.

– Здесь есть свет! – Марк ткнул в небо. – Защитный экран светится. Вместе с ним в городе включилось аварийное освещение. Видно плохо, но это не полный мрак.

– А как же невидимки? – ужаснулась Дэя.

– В Ульфе невидимки встречаются крайне редко. В их газообразных мозгах иногда что-то коротит. Молодые морунги перестают видеть разницу между нами и охотниками. Чтобы подобное не происходило, их отправили пастись за стены города.

– Черт с тобой, – Строгов наконец решился. – Риньон, Дэя, Нангисен, отключаемся.

Марк выждал несколько секунд, после чего послал мысленный приказ: «Все, кто меня слышит, на связь! Срочно! Экстренный вызов!» Ответом послужила тишина. Хорошо! Компьютеры больше не снимали биотоки мозга, все станции молчали.

Лейтенант выключил свой слит последним. Неяркая вспышка, секундное головокружение, и все, плотный мрак подступил к глазам. Еще через мгновение из темноты начали выплывать контуры, очертания, силуэты. Чтобы лучше видеть, Грабовский откинул защитное металлостекло, позволяя ночи коснуться лица. Она озарила его синим мертвенным светом, обожгла горячим ветром и заворожила пляской теней. На мгновение Марку показалось, что это Земля. Лейтенант попытался вдохнуть свежий воздух, но захлебнулся запахом разогретого потного пластика, которым его в неограниченном количестве снабжала дыхательная маска.

Молчание приборов не внушало Марку панического ужаса. Хотя он обожал технические новинки и отдавал должное их возможностям, но вместе с этим больше полагался на себя. Где-то там, в самой глубине души, Грабовский был уверен, что искусство войны, таинство поединка – это магическая, сверхъестественная область. В ней не все решает сила и оружие. Настоящий воин одинаково непобедим как с мечом в руке, так и в кабине боевого истребителя. Удача всегда с ним. Кто знает, может, именно для подтверждения своей правоты сын миллионера и записался в армию, а затем вызвался лететь на эту богом проклятую планету-звезду.

– Идемте, только тихо, как мыши. – Грабовский свернул в темный путепровод.

– Разве нам не туда? – Николай указал в сторону открытого звездного неба. – Площадь Прозрения там.

– Охотники тоже.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. – Марк свирепо сверкнул глазами. – Они ждут нас, поэтому мы пойдем в обход.

Хотя дорога и была хорошо знакома, Марк не позволял себе расслабиться. Он вглядывался в каждый предмет. Даже самое незначительное изменение, происшедшее с момента их последнего визита, могло стать предупреждением об опасности. Но пока все шло гладко. Скамейки, игровые комплексы и автоматизированные закусочные появлялись из мрака строго в положенный им момент. Все они были покрыты толстым слоем пыли и носили отпечаток многолетнего забвения. Когда-то здесь бурлила жизнь. Самодвижущийся бульвар предлагал своим посетителям все блага беззаботной, цивилизованной жизни. Теперь же в его ассортименте были только ужас и смерть.

Поднимаясь на второй уровень, путепровод плавно огибал круглый каменный амфитеатр, который на схемах Ульфа почему-то назывался площадью Прозрения. С высоты второго яруса десантники уже могли заглянуть через его край. Туманные аварийные огни освещали ряды исполинских ступеней, спускающихся в клубящуюся синюю мглу. Неверный свет отражался от них и бил в исковерканный борт массивной многоколесной машины.